EN
 / Главная / Публикации / Изобретено в России: наш вклад в научно-технический прогресс

Изобретено в России: наш вклад в научно-технический прогресс

Светлана Сметанина03.10.2017

Ледокол, ранцевый парашют, трамвай, пенный пожаротушитель – все эти вещи давно уже стали достоянием человечества. Мало кто знает, что своим рождением они обязаны русским изобретателям. На рубеже XIX и XX вв. изобретательская школа России была одной из самых сильных в мире, хотя развивалась во многом вопреки обстоятельствам. Об этом – в интервью автора книги «Изобретено в России», главного редактора портала «Популярная механика» Тима Скоренко.

– Как появилась идея написать такую книгу и как шла подготовка к ней? Вы ведь при подготовке использовали порядка четырёх тысяч документов…

– Конечно, я не прочёл четыре тысячи книг, чтобы написать одну, – просто пользовался большим количеством источников. Как появилась книга? В Интернете можно найти огромное количество различных материалов, списков, озаглавленных «Придумано в России». И в 99 процентах случаев там написаны очень странные вещи. Недавно вот наткнулся на утверждение, что в России изобрели электромобили. Нет, конечно. При этом огромное количество реальных русских изобретений не упоминается, потому что про них сложно рассказывать. Проще сказать, что мы изобрели велосипед (что неправда), чем копнуть чуть глубже и написать, что мы изобрели, скажем, турбобур. Но это же надо объяснять, что такое турбобур, а про велосипед ничего объяснять не надо. В общем, меня эти списки всегда раздражали. Но я не люблю впустую ругаться в Сети, поэтому взял и написал эту книгу.

Книга Тима Скоренко «Изобретено в России». Фото: maxpark.com

– Подзаголовок книги «История русской изобретательской мысли от Петра I до Николая II». А почему взяли именно этот исторический период?

– Это первая часть. Будет ещё и вторая. Просто так логически удобно разбить весь период существования русской изобретательской школы на два более-менее равноценных отрезка. В книге рассказывается и про допетровский период. Но там были стихийные изобретения, зачастую безымянные. Вот вам пример: российская история не сохранила имени ни одного архитектора до XVI века. Всегда был заказчик и некий мастер, который это делал. Кто именно делал, неизвестно – в документах ничего не сохранялось. Первый известный русский архитектор – это Фёдор Конь. Его имя сохранилось только потому, что ему оплачивали работу и в учётных книгах за XVI век это написано. И там понятно, за что производилась оплата. Это касается не только архитектуры, но всего чего угодно.

Самая, наверное, значимая история допетровских времён – это русский коч, традиционный северный корабль, который имел своеобразную форму дна и срез носа под определённым градусом. И если льдины его затирали, корабль просто «выталкивало» на поверхность. Именно из коча в XIX веке появился ледокол

В Британских колониях – нынешних США – первый патент на изобретение был выдан в 1641 году. А в России – в 1740-х. А первый документ об авторском  праве вообще появился в 1812 году. Адекватный же современности закон – ещё позже: в 1896-м (в Англии аналогичный был введён при королеве Анне в начале XVIII века). Естественно, что при полном отсутствии защиты авторских прав изобретения могли быть только стихийными. Кто-то что-то придумал, и где-то что-то распространилось. 

Самая, наверное, значимая история допетровских времён – это русский коч, традиционный северный корабль, который имел своеобразную форму дна и срез носа под определённым градусом. И если льдины его затирали, корабль просто «выталкивало» на поверхность. Именно из коча в XIX веке появился ледокол. Коч позволял преодолевать не только морские, но даже сухопутные пути, где судно перемещалось волоком. 

Коч. Фото: graphage.ru

Коч был доминирующим судном Русского Севера вплоть до Петра. Пётр пытался запретить строительство судов неевропейского типа. Но его запрет все игнорировали. 
Первый русский изобретатель, имя которого чётко известно из документов, появился именно при Петре. Это Андрей Нартов, который изобрёл в частности токарно-винторезный станок с суппортом (и не только – он разработал много токарных станков различного назначения). Обычные токарные станки существовали и до Нартова. А суппорт – это часть станка, в которой закрепляется инструмент. До этого деталь подвешивалась, а инструмент токарь держал в руках, что было крайне неудобно, и никакой точности такая схема не обеспечивала. 

Нартов происходил из московских мещан. Он поступил в московскую Школу математических и навигацких наук, которая располагалась в Сухаревской башне (это было первое в России высшее техническое учебное заведение, и оно также появилось при Петре). А потом Пётр увёз Нартова в Петербург и сделал его своим личным мастером, то есть практически министром промышленности, хотя понятно, что с промышленностью тогда было плохо.  

Андрей Нартов разработал значительное количество станков. И написал книгу, которая называлась «Театрум махинариум» – в ней подробно описано устройство 36 станков. К сожалению, он её написал после смерти Петра, когда это практически никому уже не было нужно. Конечно, сам он был востребован; оставаясь лучшим мастером России он, например, «поднимал» Монетный двор в Москве. В Петербурге он некоторое время возглавлял Академию наук – и был там единственным русским до Ломоносова, все остальные были немцами. Но его книга так и не была издана – её рукописную версию нашли случайно уже в наше время.

Токарно-копировальный станок Нартова. Фото: maketburg.ru

Первый станок Нартова хранится, к слову, в Париже, в Музее искусств и ремёсел. Потому что Нартов учился в том числе во Франции – Пётр отправил его перенимать технологии в Европу. Свой первый станок он туда увёз и там оставил. Президент Французской академии наук приглашал его остаться, но Нартов предпочёл вернуться в Россию.

– Самый известный русский изобретатель – это всё же Кулибин…

– Кулибин был совершено гениальный человек с трагической судьбой. Девяносто процентов его изобретений – это какие-то совершенно шутовские вещи для развлечения Екатерининского двора: фейерверки, самокатка для царицы. А серьёзные его разработки оставались без всякого внимания. В частности, он автор первого однопролётного моста через Неву. В его время не было сопромата – его расчёты были проверены через много лет, и оказалось, что он не ошибся ни в одной цифре, действуя по наитию. При Кулибине был изготовлен лишь макет, а сам мост через Неву появился через полвека после его смерти. 

При этом технического образования у него не было. Кулибин родился в Нижнем Новгороде, его отец был купцом, а сам он занимался часовым делом. Первая его известная работа – это часы «Павлин», которые хранятся в Эрмитаже как подарок Екатерине Второй.

 Проект Кулибина одноарочного моста через Неву. Фото: rusmir.media

Единственное изобретение, которое могло бы принести ему какой-то реальный доход, – это сконструированная им система прожекторов с отражающими зеркалами, очень прогрессивная для своего времени. Но на это не было выделено финансирования. Кулибин сам модифицировал прожекторы в фонари для пролеток и начал их изготавливать по заказу. Но поскольку никакой защиты авторского права не существовало, эти фонари начали делать все кому не лень.

– После 1812 года ситуация с изобретениями изменилась?

С 1812 до 1896 в России выдавалось примерно 40 привилегий на изобретения в год. А в США 20–30 тысяч в год. И это не проблема мозгов. На самом деле мы придумали огромное количество вещей. Это исключительно проблема законодательства, которое было против любых новшеств

– В 1812 году был принят Манифест об авторских правах. Это был большой прорыв, и количество изобретений увеличилось. Но судьбу самих изобретателей это мало изменило к лучшему. Показательна трагическая история гусарского поручика Загряжского. В 1830-х годах он придумал гусеничный ход – он вообще первый в мире придумал эту схему. И получил на неё привилегию от царя, собрав для этого по друзьям неподъёмную для него сумму, кажется, в 10 тысяч рублей. А через три года у него эту привилегию отобрали на том основании, что он не успел её якобы реализовать. А у него банально денег не было на это, потому что никому это было неинтересно. 
Тим Скоренко


С 1812 до 1896 в России выдавалось примерно 40 привилегий на изобретения в год. А в США 20–30 тысяч в год. И это не проблема мозгов. На самом деле мы придумали огромное количество вещей. Это исключительно проблема законодательства, которое было против любых новшеств. В России была сильная изобретательская школа, сильные изобретатели, но всё что удавалось реализовать, зачастую делалось не благодаря, а вопреки. 

– А что касается изобретательской школы в России, когда наступил её расцвет?

– Школа как таковая сформировалась во второй половине XIX века. Школа вообще формируется при простых условиях: во-первых, не должно быть никаких социально-политических изменений. Поэтому революция 1917 года – сразу откат назад, 1991 год – тоже откат назад. Во-вторых, должно быть качественное авторское право. И в-третьих, должна существовать преемственность – высшие учебные заведения, преподаватели. Всё это появилось в России достаточно поздно. И тем не менее в России сформировалась сильная изобретательская школа. К примеру, у нас всегда была сильная электротехника, оружейное, кораблестроительное дело. В конце XIX века русская изобретательская школа входила в пятёрку лучших в мире по уровню развития. Мы изобретали и внедряли вещи, которые играли очень большую технологическую роль в мире.

– Вы уже упоминали про изобретение ледокола. Расскажите об этом подробнее.

– Ледокол был создан в 1864 году благодаря Михаилу Бритневу – так сказать, владельцу «заводов, газет, пароходов», очень богатому промышленнику. В числе его прочих предприятий была судоходная линия «Кронштадт – Ораниенбаум». И чтобы побить конкурентов, он искал возможность продлить судоходный период. Ледоколы тогда существовали, но они были гиревыми – на лёд со специальной мачты сбрасывалась гиря, и это позволяло судну продвигаться. Но скорость такого движения была очень низкой, буквально метры в час.

 Первый ледокол «Пайлот». Фото: wikimedia.org

А Бритнев взял за образец русский коч и срезал нос под определённым углом у парового катера «Пайлот». Таким образом катер накатывался на лёд и продавливал его своей тяжестью – так работают современные ледоколы. Это позволило продлить навигацию на три недели весной и осенью. Бритнев обратился к правительству за поддержкой, но в ответ, по доброй традиции, услышал, что никому это не надо (история была несколько сложнее, но не буду углубляться – об этом можно прочесть в книге). Тогда Бритнев получил патенты на изобретение в Европе и продал эту конструкцию первым делом в Голландию и Германию. И в Германии появился второй в мире ледокол – как раз по патенту Бритнева. Сам он на свои деньги построил ещё пять ледоколов. 

В российских условиях успешными становились те изобретатели, которые имели также недюжинный талант бизнесмена

А вот история Фёдора Пироцкого, изобретателя трамвая, гораздо менее успешна. Он был простым военным и практически все свои деньги потратил на покупку динамо-машин и выбивание из Петербурга права на переоборудование конного вагона в трамвай плюс его испытания. Трамвай месяц возил пассажиров не хуже конки, ему выделили в итоге 85-метровый маршрут. Но в итоге всё это было ликвидировано, потому что существовало сильное лобби конки, а Пироцкий не получил господдержки. В результате он позволил Сименсу, с которым тесно общался, увезти эту технологию в Германию. Сименс приглашал Пироцкого работать в Германию, но тот отказался и в итоге умер в нищете. А трамвай запустили в Германии, у которой Россия его и закупала через несколько лет. 

Электрический трамвай фон Сименса. Фото: siemens.com

В российских условиях успешными становились те изобретатели, которые имели также недюжинный талант бизнесмена. Как, например, Александр Лоран, изобретатель пенного огнетушителя. Он начал своё производство в Петербурге, после продал его более крупной компании. Или, например, Пётр Прокопович, который придумал первый рамочный улей. В какой-то момент он был владельцем самой большой пасеки в мире – её размер превышал суммарный размер всех пасек в Европе. Всё было просто: рамочный улей позволяет извлекать мёд, не убивая пчелиные семьи. А во всём мире тогда было распространено колодное пчеловодство – разрубали колоду, и пчелиная семья погибала. 

То есть истории успеха были. Ещё были, так сказать, истории обратной эмиграции. Тот же Николай Бенардос, изобретатель сварки. Он реализовал свою идею во Франции и с триумфом вернулся в Россию. Или Яблочков со свечами (Вариант электрической дуговой лампы. – Ред.), Лодыгин с лампочками.

– В Вашей книге отдельная глава посвящена и спорным изобретениям: Лодыгин и Эдисон, Можайский и братья Райт. В этих случаях действительно сложно сказать, кто был первым?

– Это не спорные, а совместные изобретения – лампочка, самолёт, радио. Все люди, которые пытались их изобрести, опирались на работы друг друга. Тут нет первых и вторых – это целая цепочка изобретений.

Скажем, радио. Электромагнитные волны открыл Герц, но он не знал, что с ними делать. На своих лекциях он демонстрировал первый приёмник и передатчик, а когда у него один студент спросил: «А что дальше?», Герц ответил, что ничего – это просто опыт. Потом был Тесла, который первым демонстрировал публичную передачу радиосигнала. Потом был Лодж, который построил первый передатчик, пригодный для передачи смысловых сообщений. Потом – Попов, который модифицировал приёмник Лоджа,  усовершенствовав его до состояния практически готовой радиосистемы. Потом был Маркони, который ещё усовершенствовал приёмник Попова и передал первые сообщения. Это целая плеяда. Не будь Попова, звено бы выпало, и неизвестно, что бы сделал Маркони, опираясь на работу Лоджа. 

То же самое касается лампочки и самолёта. Братья Райт были первыми, но опирались на огромное количество конструкций, которые были изобретены до них. Я, например, не умаляю гений Можайского – просто его самолёт не полетел. Но Можайский первым догадался, что крыло самолёта не обязательно должно подражать птицам. И это, кстати, сыграло против него – стало той причиной, по которой правительство отказало ему в финансировании. 

– Несмотря на негативные последствия Октябрьской революции 1917 года и последовавшей Гражданской войны для изобретательской мысли в России, один из героев Вашей книги сумел наиболее полно реализовать себя как раз в советское время…

– Их было больше, просто почти все подобные истории попадут во второй том. А в этой книге – да, он один, изобретатель ранцевого парашюта Котельников – один из немногих, кому революция 1917 года помогла. Царская власть очень холодно относилась к парашютам. Самый известный аргумент – лётчики будут при каждом удобном случае прыгать из дорогущих самолётов, и те будут разбиваться. Котельников долго обивал пороги и добился-таки снабжения своими парашютами действующих авиачастей, но когда сам пошёл добровольцем на войну, он однажды столкнулся с обозом, где везли его ранцевые парашюты, которые даже не доехали до самолётов. То есть это был просто «распил». А вот в советское время Котельников оказался востребован, имел успех и разработал множество моделей ранцевых парашютов. Он в принципе придумал всю эту систему, когда парашют можно положить за спину и раскрыть в нужный момент. Хотя сами по себе парашюты существовали с XVII века, просто это были очень сложные конструкции. 

Парашют Котельникова (чертёж автора). Фото: pbs.twimg.com

Революция изменила всё. Закон по авторскому праву 1896 года работал, если я не ошибаюсь, до 1924-го. А потом произошло обезличивание – человек мог изобрести лазер и при этом всю жизнь работать простым инженером на заводе и в лучшем случае приобрести «Волгу». В этом тоже были свои плюсы. Потому что на те изобретения, которые были в приоритете – космос, вооружения, – выделялись огромные средства. Зато у изобретателей, которые могли бы придумать домашний магнитофон или что-то другое для простого обывателя, не было вообще никаких шансов. Потому что это никто бы не стал внедрять. Советская власть, с одной стороны, дала некий толчок, а с другой – ограничила всё жёстким потолком. Однако в конце концов изобретатели приспособились. И в 60–70-е годы прошлого века в СССР вновь появилась сильная изобретательская школа. Но это уже совсем другая история.

Рубрика:
Тема:

Также по теме

Новые публикации

Имя этого человека на долгие десятилетия было вычеркнуто из русской литературы. Его стихи тайно в СССР переписывались от руки, во многих казачьих станицах и хуторах ходили легенды, что именно где-то тут  он то ли жил, то ли останавливался вместе с казачьими отрядами во время Гражданской войны.
В Высшей школе экономики (ВШЭ) состоялась стратегическая сессия «Сотрудничество России и стран Африки в области высшего образования в меняющемся мире», в которой приняли участие министры высшего образования Республики Бурунди, Республики Мали, Республики Нигер и Гвинейской Республики.
Каналы о России глазами иностранцев множатся в интернете, собирая сотни тысяч подписчиков по всему миру. Видеоролики о российских городах, образе жизни, русской культуре и кухне смотрят и комментируют. Достаточно подписаться на двух-трёх таких блогеров, чтобы очень скоро понять, благодаря системе интернет-рекомендаций, как много молодых, образованных и любопытных иностранцев выбрали Россию для проживания.
Осенью 2023 года власти Латвии, которые уже давно пытаются выдавить русскоязычных жителей из страны, пригрозили, что заявления на выдачу вида на жительство россияне должны подать до 1 апреля 2024 года. После этой даты всех, у кого есть российский паспорт и кто не сделал этого, обещают депортировать из страны.
Российско-германское движение городов-партнёров не сведено на нет, хотя и сталкивается с серьёзными препятствиями, считает вице-президент общества «Россия – Германия», член правления Международной ассоциации «Породнённые города» Анатолий Блинов. Об этом он заявил в рамках российско-германского круглого стола, состоявшегося 26 марта 2024 г.
Школа в киргизской деревне Достук известна на всю округу благодаря российским учителям, которые в ней работают. Родители школьников из других посёлков нанимают автобус, чтобы их дети могли учиться у российских специалистов. Супруги Юсуповы из Башкирии преподают здесь географию и биологию.
Цветаева