На просторах «гостеприимной», законопослушной и процветающей Германии в результате миграционного кризиса, поразившего в 2014 году страны Старого света, оказалось ни много ни мало 1 миллион 300 тысяч беженцев. Пришедшие из охваченных военными конфликтами, пораженных бедностью регионов Ближнего Востока и Северной Африки, они обнаружили для себя здесь, по их глубокому убеждению, настоящие «молочные реки и кисельные берега».

Их судьбы, нерешённые проблемы, с которыми столкнулось немецкое общество, не готовое, по сути, к адаптации столь многочисленной, бесконтрольной массы переселенцев, находились в поле зрения участников заседания подсекции Migration Taskforce (миграционная целевая группа) рабочей группы «Наука и образование» Петербургского диалога, собравшейся в Санкт-Петербурге 14 мая 2018 года.

По мнению немецкого сопредседателя рабочей группы «Наука и образование», заместителя председателя правления Германо-российского форума профессора Вильфрида Бергмана, правительство Германии предприняло в отношении мигрантов ряд непродуманных шагов, совершило серию серьёзных ошибок и стратегических просчётов, полагая, что при населении в 81 млн человек страна способна разрешить без особых для себя потерь проблемы миллионного контингента беженцев, а экономика Германии легко справится с таким количеством гастарбайтеров. На деле же объединённая Германия, возглавляемая «добрым канцлером» Ангелой Меркель, равно как и целый ряд других государств европейского сообщества, оказались как с юридической точки зрения, так и под социально-психологическим углом зрения не готовы к адаптации больших масс мигрантов в собственные общества. Коренное население, подвергнувшись наплыву мигрантов из упомянутых выше стран, оказалось неготовым к созданию параллельных обществ, чуждым идеям мультикультурализма.

Из этого извлекли для себя выгоду популистские партии и движения, такие как «Альтернатива для Германии», «Пегида», итальянская Лига Севера и т. д., использовавшие недовольство собственного населения для набора очков, укрепления собственных рядов, прорывов в национальные парламенты, в том числе и в Бундестаг.

Как констатировали немецкие участники заседания подгруппы Migration Taskforce, при цифре в 1 млн 300 тысяч человек речь идёт лишь об официально подавших заявления на обретение вида на жительства в Германии беженцах, количество же пересекших в разгар миграционного кризиса немецкие границы выходцев из других стран по меньшей мере на 300 тысяч больше. Их судьбу, равно как и нынешнее место пребывания, определить практически невозможно. В частности, по данным органов внутренних дел граничащих с Германией скандинавских стран, на их территорию через Германию прибыло от 150 до 200 тысяч переселенцев.

Из общего количества мигрантов, подавших заявление на обретение немецкого вида на жительство, порядка 200 тысяч определено немецкими властями к выдворению. Среди них множество выдающих себя за «жертв режима Башара Асада» граждан Афганистана, других ближневосточных государств и даже Чечни, а также лица, избавившиеся при пересечении границы с Германией от каких-либо доказывающих их государственную принадлежность документов, экономические беженцы с территории Западных Балкан, не признающейся в Германии ни районом военных действий, ни зоной бедности.

Ежегодная квота выдворяемых на самом деле из Германии мигрантов чрезвычайно мала и не превышает 30 тысяч человек. Объяснением этому служит то обстоятельство, что немецкое законодательство позволяет оспаривать судебным путем решения государственных инстанций, и процесс оспаривания способен затягиваться до полутора лет. В течение этого периода истцы-мигранты продолжают получать социальные пособия, пользоваться услугами бесплатного для них, оплачиваемого национальными налогоплательщиками немецкого адвоката. Как показывает практика, к такой процедуре прибегают все мигранты, получившие отказ немецких властей на обретение вида на жительство.

Куда же выдворяют подобных мигрантов? Государства, через границу которых они проникли в Германию, от них, как правило, отказываются, а страны, с гражданством которых они первоначально поспешили легко расстаться, требуют от немецких приставов стопроцентного доказательства их оригинального гражданства.

По убеждению профессора Бергмана, настоящей панацеей от бед, вызвавших миграционный кризис, может стать лишь устранение в регионах, на местах, самих причин, побуждающих к массовой миграции и бегству. Германия уже не первый год продолжает осуществлять финансовые дотации экономикам таких стран, как Алжир, Марокко, Ливия. Однако такая практика способна принести ощутимые результаты лишь при условии стабилизации внутриполитической и социальной обстановки в этих странах, при осуществлении широкой демократизации (чего абсолютно невозможно добиться усилиями лишь одной страны, а только при поддержке мирового сообщества).

С точки зрения профессора по экономическому праву факультета экономических наук Висмарского университета д-ра Андреаса Штайнингера, коренное население Германии не воспринимает мигрантов из ближневосточных и североафриканских стран как серьёзных конкурентов в борьбе за рабочие места. Поскольку они, как правило, отличаются невысокой профессиональной квалификацией, не владеют немецким языком, в результате чего заполняют малооплачиваемые трудовые сферы, которые избегают сами немцы, – работают дворниками, почтальонами, чернорабочими и т. д. Значительная часть их привлекается руководством немецких предприятий для переквалификации с последующим использованием на низкооплачиваемых участках работы. По оценке профессора, одной из наиболее жизнеспособных экономик в Европе удастся трудоустроить до 500 тысяч гастарбайтеров из среды нахлынувших после 2014 года в Германию мигрантов, а около 400 тысяч лягут бременем на плечи немецких налогоплательщиков.

Рассматривая весь спектр проблем, связанных с адаптацией мигрантов в немецком обществе, необходимо особое внимание уделять психологическому фактору, отрицательному, по преимуществу, образу мигрантов в глазах коренного немецкого населения.

Нынешнее распределение мигрантов, устремившихся в Германию за жизненными благами, поверив в призыв «доброй» Ангелы Меркель Wir schaffen das! (мы с этим справимся), оказалось в отношении отдельных немецких земель крайне неравномерным. Они предпочитали не задерживаться в бывших восточногерманских, отличающихся сравнительно слабой промышленной инфраструктурой землях, таких, например, как Мекленбург – Передняя Померания, и устремлялись в промышленные и сельскохозяйственные центры бывшей Западной Германии – Северный Рейн-Вестфалию, Баварию, Баден-Вюртемберг, где надеялись на быстрое трудоустройство.

По свидетельству д-ра Бергмана, массовое скопление мигрантов в этих землях Германии обернулось для их коренного населения настоящей социально-психологической проблемой. Например, на территории крупнейшей земли Германии – Северного Рейна-Вестфалии имеют место многочисленные правонарушения, проявления насилия со стороны переселенцев, столкновения, вспыхивающие, как правило, между враждующими группировками мигрантов (как правило, выходцы из ближневосточных стран объединяются против североафриканцев). Начальные школы оказались заполнены детьми мигрантов, нередко проявляющими агрессию по отношению к своим немецким преподавателям. Налицо значительные разногласия в самом немецком обществе в отношении необходимости анклавизации мигрантских поселений. Существуют и многие другие проблемы.

Декан гуманитарного факультета Санкт-Петербургского государственного экономического университета Михаил Клупт в итоге заседания экспертов подгруппы «Мigration Taskforce» справедливо заключил, что:

• миграционный кризис 2014–2015 годов в Европе в целом завершён, но продолжают иметь место его глубокие последствия;
• кризис способствовал возникновению глубоких трений между отдельными государствами – членами ЕС, но был не в состоянии разрушить сам фундамент Евросоюза;
• юридическая система, равно как и система обеспечения правопорядка в Германии и в других странах ЕС, оказалась не в состоянии должным образом отреагировать на возникнувшие в ходе миграционного кризиса вызовы, поэтому нуждается в совершенствовании;
• в сообществе стран – членов ЕС по-прежнему отсутствует единая концепция подхода к вызовам и угрозам, исходящим от миграционных процессов, и что к любым миграционным кризисам необходимо быть готовым задолго до их возникновения.
• На риторический вопрос, стоит ли российским экспертам перенимать опыт Германии по противоборству угрозам миграции, следует дать, скорее, отрицательный ответ, но с определенными оговорками: заслуживают безусловного внимания и изучения отдельные элементы немецкого подхода к предоставлению гражданства и немецкая практика адаптации и интеграции мигрантов в коренное общество.

Этот круг вопросов, как проинформировали участников заседания подсекции исполнительный директор фонда «Русским мир» Владимир Кочин и его советник Анатолий Блинов, уже на протяжении ряда лет успешно исследуется российскими экспертами в рамках образованного в 2014 году при фонде «Русский мир» специального экспертного совета – Института лингвоцивилизационных и миграционных процессов.