Государственный исторический музей к своему 150-летию начинает масштабную реставрацию. Она затронет главное здание музея на Красной площади, памятник Минину и Пожарскому, Новодевичий монастырь и другие объекты. Но для посетителей музей не закрывается. Об этом, новых выставках и интерактивных проектах ГИМа «Русскому миру» рассказал директор музея Алексей Левыкин.

– Вы сильно потеряли от закрытия в пандемию?

– Финансовые потери от ограничений в пандемию составили примерно треть от привычного годового дохода, что сковывает юбилейные реставрационные возможности. Более чем на треть упала посещаемость музеев: до пандемии она составляла 1,5 – 1,6 миллиона посетителей в год, в 2021 году – менее полумиллиона.

– Но едва вы открылись, к вам уже не купить билетов. Выставка «Придворный костюм» открывается 17 марта, а билетов уже нет. Почему?

– Мы ещё долго будем видеть непривычную картину посещений. С одной стороны, мы из-за ограничений в пандемию придумали несколько интерактивных проектов, когда можно музейные экспонаты трогать руками и даже собирать как детский конструктор. Это и борьба за привлечение посетителей, и стремление помочь приобщиться к культуре незрячим и другим особенным людям. Но есть у гуманитарной составляющей и материальная часть проблемы: порой приток посетителей приносит прямой физический ущерб памятнику. Например, потоки желающих посетить Покровский собор, чаще его называют собором Василия Блаженного, мы вынуждены сдерживать: сильное воздействие на шедевр вредит его сохранности. Так что рост туристического потока – важный, но не главный показатель нашей работы. Хотя двери музея, несмотря на начавшуюся комплексную реставрацию, будут всегда открыты.

– Как? А реставрация?

– Будет вестись с соблюдением всех норм Роспотребнадзора. Как и работа музея, что не помешает масштабной программе расширения музейного комплекса. Мы не можем уйти только на реставрацию, поскольку представляем не только историю государства российского, но и историю русской цивилизации. Инженерное насыщение современными технологиями и реэкспозиция музея идут так, как и в Покровском соборе – символе страны. Реставрационные работы в нём продолжаются ежегодно, что почти не мешает посетителям, но растягивает работы на годы: ни один спонсор поддержать весь объём работ единовременно не может. Будем двигаться поэтапно. Всего у нас работают более 80 реставраторов и 100 инженеров. Им предстоит отреставрировать около миллиона памятников и объектов культуры и создать высокотехнологичные условия для хранения фондов.

– Всё же почему нет билетов на выставку «Придворный костюм»?

– Будут. Мы осторожно вводим продажу билетов, чтобы не нарушить условия работы, за которыми следит Роспотребнадзор. Параллельно возобновляются и другие офлайн-выставки. Да, 17 марта ждём – экспозиция «Придворный костюм», посвящённая жизни, быту и церемониалам Санкт-Петербурга и Москвы XVIII – XIX веков, знаю, ожидаема. Затем последуют такие же интересные выставки – отечественного оружия XVIII – XIX столетий, немецкого художника эпохи Возрождения Альбрехта Дюрера (1471 – 1528), «Викинги. Путь на Восток», «Железный век. Европа без границ» (совместно со странами ЕС – В. Е. ), «Российская империя», «Надежда и Нева» – выставка, посвящённая первому кругосветному путешествию Ивана Крузенштерна, выставка Дмитрия Левицкого. А с сентября у нас начнётся серия выставок ведущих музеев БРИКС – Бразилии, России, Индия, Китая и ЮАР.

– Почему Дюрер и Левицкий у вас, а не в Третьяковке или в Пушкинском музее изобразительных искусств?

– Потому что эти художники историчны. Крузенштерн как явление историчен. Потом его «Надежда» и «Нева», те самые, что обошли весь мир, позволяют нам экспериментировать с интерактивностью и мультимедийными технологиями, что привлекает к нам школьников, способных иначе посмотреть на «взрослый» музей. Сюрпризов, рассчитанных на молодёжную аудиторию, будет немало. По этим же причинам, из-за их историчности и возможности, правда, далеко не все, а часть экспонатов, потрогать руками и даже самим поткать-помастерить, у нас будут выставляться Музей шёлка и выставка народного костюма из КНР. А вот выставка «Сокровища древнего Китая», та, что уже не раз срывалась из-за пандемии, – мы продолжим переговоры о ней с группой музеев Китая.

– «Сокровища древнего Китая» может раньше вас представить Третьяковская галерея, которая тоже анонсировала переговоры с организаторами.

– У нас нет конкуренции с Третьяковкой или Пушкинским. Хотя, знаете, на что я обратил внимание? И туда, и туда, и к нам ходят ведь в основном одни и те же посетители. Такова культурная данность и заданность: подготовленный зритель – он наперечёт. Но должен вас разочаровать – конкуренция музеев – это что-то из разряда пожеланий им. В реальности музеи не конкурируют, они живут для реализации культурной копилки нации. И в этом смысле мы, даже если не хотим, вынуждены сотрудничать. Даже с точки зрения регионального «национализма» или чувства собственничества внутри страны. ГИМ, наоборот, отдаёт свои экспозиции в регионы, в тот же наш филиал в Туле.

Или, несмотря на череду санкций со стороны ЕС, к нам едет выставка «Железный век. Европа без границ». Она из нескольких стран и нескольких музеев Германии и Италии – музеев Брешии, Генуи. Музеи не могут без контактов научных, экспозиций – это как не дышать.

Или вот меня недавно в Нидерландах спрашивают: «Что вы будете менять в музейном пространстве с учётом роста феминизма в обществе?» И дальше вопрос уточняют так, что я не понимаю содержания каких-то их, иностранных, гендерных дел и проблем. Я человек консервативный, и слов-то таких не знаю. Отвечаю: «Это не наши проблемы». И для шутки рассказываю, что с проблемой феминизма я лично сталкивался ещё в студенческие годы, когда наши девушки на уборке урожая картошки-морковки всегда почему-то собирали больше урожай, чем мы, парни. Мне было обидно. Не понимают! Я им отвечаю: «Это не ваши проблемы. А картошка-морковка – это наша культура. И позвольте нам в ней сосуществовать как мальчикам и девочкам».

– Тем не менее культурные споры о возврате музеям культурных ценностей продолжаются. Вы принимали участие не в одной серии переговоров…

– Вот только никто и ничего никому не возвращает. Этот застарелый вопрос, да, периодически он поднимается. Греция, например, справедливо просит у Британии вернуть её культурные ценности? Думаю, да. Или Италия справедливо просит Лувр вернуть награбленное Наполеоном? Думаю, да. Однако реальность такова, что ничего не меняется. Всё остаётся как есть. Моя точка зрения – коллекции музеев в мире сложились, они неделимы. Как компромисс – можно договариваться о культурном обмене. И потом, в глобальном мире несложно посетить любой музей. А переделы – они тоже не могут быть справедливыми.

– Обновлённых Минина и Пожарского скоро увидим?

– Не так быстро, как хотелось бы. Как и с Покровским собором, ни один спонсор поддержать реставрацию разово не может. На реставрацию памятника собрано около 16 миллионов народных рублей. Всё же памятник был воздвигнут 200 лет назад на народные средства, поэтому сбор пожертвований на его реставрацию стал возможностью любому желающему стать сопричастным к сохранению монумента. Но общие затраты пока составляют около 46 миллионов, так что требуется время. Одно отрадно – вывозить памятник с Красной площади не будут.

– Как скоро вы откроетесь, что называется, на широкую ногу?

– Даже после окончания реставрации мы ещё долго будем возвращаться к показателю в 1,5 миллиона посетителей год, пока мир не вернётся к нормальной жизни. Но вот парадокс: в самоизоляцию нас через социальные сети и онлайн-лекции посетили свыше 12,5 миллиона человек. Правда, страха, что онлайн вытеснит живые экскурсии у меня нет. Тут я согласен с Михаилом Пиотровским, директором «Эрмитажа», – в живой музей люди идут и придут. Онлайн побуждает увидеть реальность. В этом смысле красота спасает мир. Она останавливает агрессию и даже войны.