В 70-е в Тбилиси Роберт Стуруа поставил спектакли «Кавказский меловой круг» и «Ричард III», которые прославили и их создателя, и грузинский театр как явление. Кто бы тогда мог подумать, что в начале ХХI века в театр превратится вся Грузия, переживающая трагедию «В поисках демократии». А Стуруа, изгнанный из страны в 2011 году «за ксенофобию», превратится в одного из героев спектакля.

– Роберт Робертович, где вы сейчас живете?

– С Грузией не собираюсь расставаться. Это мой дом, здесь моя семья. В театре, из которого меня уволили, я ставить, если дадут, всё же буду, но и в других готов работать. Вот сейчас служу в Москве в театре Et Cetera, в Лондоне. Меня туда позвала продюсер Тельма Холт. Наш с ней «Гамлет» с Аланом Рикманом в главной роли вошел в десятку лучших в мире. Но это не значит, что я не вернусь в Тбилиси или вернусь в театр Руставели.

– Вы себе не противоречите? Вы же ставите в театре Руставели.

– Театр другой. Я другой и в другой роли.

– То есть после скандала с увольнением из театра вы больше десяти лет живёте между Тбилиси, Лондоном, Москвой и домом, который строите под Поти?

– Дом уже стоит, дети ремонтируют. Жить в нём можно, но семья - как страна, всегда чего-то не хватает. С внуками нас десять, все не помещаемся. В Тбилиси я теперь безработный. Наверное, как и многие грузины, ориентируюсь на Москву, а оттуда можно перемещаться. Если бы не семья, я бы уже давно «отвязался». А так… и внуку могут наркотик в карман положить, и внучке, она постарше, пистолет. Или мне кирпич на голову упадёт. Как я репетирую, так власть интригует. Для неё это стало частью самосознания.

– Почему против вас? Вы же приветствовали «революцию роз», были сторонником Саакашвили?

– Тестом на демократичность Саакашвили и его команды стала моя сатира в театре Руставели. Это был спектакль «Президент» по пьесе Лаши Буладзе. Я на сцене поставил то, о чем шепталась страна: от президента ждали реформ, а он и приближённые начали набивать карманы. В ответ нам урезали бюджет, потом ещё, потом ещё. Потом – слухи. Будто я просил повысить мне зарплату. Во-первых, не зарплату, а финансирование театра, во-вторых, зарплату актёрам, которые оказались за чертой бедности. В-третьих, – чего стыдиться? – повысить зарплату мне. Если в Тбилиси два театра состоят на бюджете государства, почему финансирование одного должно быть в разы больше другого? Но вслед за слухами о моей «алчности», пошел слух о моей «ксенофобии».

– Это правда, что вы просили бывшего президента Саакашвили освободить от уголовной ответственности вашего родственника, обвинённого в убийстве?

– Чушь. Она упакована в чёрный пиар и вложена в уста «своим» журналистам. Но я не стану оправдываться, потому, что это ещё и месть. За театр, за критику, за, то, наконец, что в ответ на «мягкие» рекомендации, не рву с Россией, потому что считаю это самоубийством и для себя, и для страны.

– Это правда, что этим «рекомендациям» последовал Вахтанг Кикабидзе после событий августа 2008 года?

– Могу только предположить, что он пошёл на сделку с совестью.

– А что же грузинская оппозиция?

– Ещё одна история. Она у нас стала притчей во языцех. В Грузии есть «Музей оккупации». Мне, как и многим грузинам, это смешно, потому что во главе «оккупационных» войск, которые вошли в 1921 году в Грузию, стоял грузин Серго Орджоникидзе. В революции вообще было много грузин, а один из них, как известно всему миру, СССР возглавил. Что забывать, мягко выражаясь, смешно. В современной грузинской власти проросло семя Сталина и Берии. Как у Исаака Шварца, дракон убит, но его семя проросло в бургомистре. Таких бургомистров по СНГ как грибов после дождя. И мы своим молчанием и продажной оппозиционностью растим драконов и дракончиков.

– Не потому ли так получается, что элита многих новых стран скитается по свету, как изгнанные президенты Киргизии, Азербайджана или ученые, художники?

– В Грузии выросло поколение молодых режиссёров, которые искренне говорят: «Долой Пушкина!». Радикалы – они хотят грузинам вместо советского менталитета привить менталитет европейцев. В этом ничего нет плохого, но вместо желаемого творится моральное насилие над нацией. Они отрицают традиции страны, которые создавались не только в СССР, а всю её историю. Как итог, имея проспект Буша и строя демократию по американскому образцу, Грузия держит фигу в кармане – антиамериканскую атмосферу.

Я теперь Андерсена и его «Голого короля» понимаю иначе: там ведь дело не столько в том, что короля обманывают аферисты, а в том, что некому сказать правду. Все боятся, кроме несмышлёного ребенка. А у нас уже дети всё понимают и молчат. Дело доходит до катастрофы: народ видит и его, и себя голым, но… Это только в сказке появляется ребенок и говорит правду. В жизни народ сотнями тысяч от страха отправляется в скитания и эмиграцию – гастарбайтерство.

– Вы не боитесь?

– Может, я и шут, но не сумасшедший. Боюсь. Но ещё могу себе позволить жить между Тбилиси, Лондоном и Москвой. Даже ребёнка, который способен сказать правду, свита короля научилась называть кем угодно – недорослью, коррупционером, психом, ксенофобом. На наших глазах вековую привилегию на шутовство у народа крадут технологи пиар-революций. И эту иллюзию свободы у народа почти отняли. Но даже не в этом трагедия: в конце концов, свита во все века делала короля, а революции пожирали своих детей. Трагедия в том, что народ остаётся ребёнком, который молчит. Раньше он безмолвствовал, вспомните Гёте, Чернышевского или Байрона до революций. Сегодня – и после них. Цена молчания – зарабатывать на кусок хлеба и наряд, совсем не королевский, приходится где угодно, но не дома.

– Что стыдного в гастарбайтерстве?

– Дома-то они говорят, что работают по специальности – учителями, медсёстрами или инженерами. Это тяжело – сознаваться в занятой социальной нише, которая у тебя в разы ниже той, что была на родине. В Греции и Великобритании у меня были три молодых актёра, которых воспитывал грузинки. Они учили их, представьте себе, хорошему английскому, музыке и даже актёрскому мастерству, но знакомиться со мной постеснялись: «А вдруг он расскажет в Тбилиси, кем я здесь работаю?». Вот за счет этих женщин и сезонных заработков мужчин-гастарбайтеров Грузия и выживает. Есть ещё молодёжь, которая едет на заработки в Европу. Что нынешний режим ставит себе в заслугу, именно так понимая интеграцию в европейские ценности. Хотя в чём она? В том, что молодёжь покидает свою страну и потом, не зная языка, перебивается случайными заработками, но чаще – грабит и наркоманит? Эти процессы ужасают. У меня, например, ни один сын не работает. Не будь меня, они бы голодали. А так, за мизерную плату, освоив компьютер, один из них делает афиши для театра. Вот как-то так – добровольным изгнанием и платим за страх и молчание.

– Какой же выход вы видите?

– Пока имеет смысл беречь простые человеческие ценности, неосложненные доктринами. Чтобы искать модель новой жизни или модель соседства, надо вместе прийти к этим заключениям и тогда уж собирать идеи как камни.