Онегин, добрый мой amico…
Сергей Виноградов18.10.2021
«Евгения Онегина» перевели на итальянский ещё в XIX веке, а общее количество переводов пушкинского романа в стихах на языке Данте превышает десяток. Правда, самый распространённый из них – прозаический. Пушкинский язык лаконичен, да и русские слова короче итальянских, поэтому создать хороший стихотворный перевод непросто. Но сложно – не значит невозможно. В своём новом переводе итальянский славист Джузеппе Гини постарался передать музыкальность и ритмику онегинской строфы.
Джузеппе Гини – профессор русской литературы в Университете города Урбино. Он рассказал «Русскому миру», что постарался одновременно передать канонический пушкинский стих и сделать «Евгения Онегина» понятнее современному итальянскому читателю.
Сравнивая итальянский перевод с пушкинским текстом (смотрите ниже), находишь массу знакомых слов – brezza (ветер), astri (небесные светила, звёзды), aurora (Аврора, заря), и понимаешь, что русский и итальянский языки, на самом деле, имеют много общего.
Одиннадцатый «Онегин»
– Много ли существует переводов «Евгения Онегина» на итальянский язык? Есть ли среди них канонический?
– «Евгения Онегина» переводили на итальянский язык уже 11 раз: четыре раза в прозе и семь раз в стихах. До моей работы стихотворные переводы опубликовали литератор Джузеппе Кассоне в 1906 году, один из основоположников итальянской славистики Этторе Ло Гатто в 1937 году, итальянский поэт Джованни Джудичи в 1975 году и писательница Пиа Пера в 1996 году. Насколько я знаю, в 1990-х годах переводчик Себастьяно Бланкато подготовил ещё один стихотворный перевод, но решил его не издавать, а в 2006 году самоучка Фиорнандо Габбриэлли выставил свой перевод в интернете. Прозаические переводы выполнили ещё в ХIX веке Луиджи Делатр и Александра Безобразова, профессор славистики Эридано Баццарелли в 1960 году и переводчица Джачинта де Доминичис Йорио в 1973 году. Как ни странно, самый распространенный из них – прозаический перевод Баццарелли.
– А рядовой итальянский читатель вообще слышал о Пушкине и «Евгении Онегине»? И помогает ли опера Чайковского «Евгений Онегин» познакомиться с сюжетом произведения?
– К сожалению, нет. Рядовой читатель в Италии не знает ни Пушкина, ни «Евгения Онегина». И меньшинство итальянцев посещает оперные театры. Из-за этого, думаю, опера Чайковского мало помогает.
– Какую цель вы ставили, когда брались за перевод? Важно ли для вас, чтобы текст Пушкина был более понятен современному итальянскому читателю?
– Абсолютно да. Это было одной из целей моего перевода. Именно из-за этого я решил отказаться от широты пушкинского языка: новые поколения вынуждены были «переводить» на современный итальянский язык переводы Ло Гатто и Джудичи для того, чтобы их понять. Я решил, что лучше подготовить обширный комментарий, в котором объяснить, допустим, что значит «франт», а не употреблять редкие итальянские слова, как «москардино», которые читатели не знают и которые уведут их от «Онегина». А моей первой целью было перевести русский ритм в итальянский язык. До сих пор это считалось невозможным. Удалось мне или нет? На этот вопрос только читатели могут ответить.
– Комментарии, безусловно, важны, особенно для иностранных читателей. Например, сцена дуэли Онегина с Ленским воспринимается иначе, когда знаешь, что автор сам погиб на дуэли…
– Да, комментарий есть, и обширный. По-моему, трудно понять текст «Евгения Онегина» без комментария. Тем не менее, мы с издательством решили не мешать чтению сносками внизу каждой страницы, поместив их в конце тома. Таким образом, читатель может углубиться в текст Пушкина, а если захочет, и познакомиться с примечаниями.
Ритм без рифмы
– Сколько времени вы потратили на перевод пушкинского романа в стихах?
– Считаю, что посвятил работе над переводом около четырёх лет. Я начал ещё 15 лет назад, и работал с длинными промежутками. Для того, чтобы найти подходящие решения, потребовалось много заниматься. Каков тираж? Бог знает да издатель. Иллюстраций нет, зато обложка блестящая.
– В вашем переводе вы сохранили онегинскую строфу, но решили обойтись без рифмы. Почему?
– Мне кажется, что для уха современных итальянцев рифма звучит как нечто странное, детское или старинное. Зато я сохранил онегинскую строфу – размер, количество стоп и особенно ритм. Итальянские переводчики уже пробовали перевести на итальянский язык русский ритм, но считали, что в этом случае этого сделать нельзя. То есть нельзя сохранить русский ритм, который все считают доминантой русского стиховедения, на протяжении более пяти тысяч строк. А я попробовал сделать именно это.
– Какие фрагменты, строфы или выражения вызвали у вас при переводе наибольшее затруднение или, наоборот, перевелись на одном дыхании?
– Русский язык короче итальянского: нет артиклей, причастие и деепричастие сокращают ещё больше письменный язык, связка очень часто нулевая (то есть, не выраженный в предложении глагол – авт.). Это значит, что употреблять ту же самую русскую меру в переводе всегда риск, вызов. Выиграл ли я это пари? Сами решайте.
2.28 Она любила на балконе
|
2.28 Amava stare sul balcone a prevenire anche l’aurora, quando nel bianco firmamento degli astri sfuma il girotondo, piano s’accende l’orizzonte, spira la brezza e preannuncia il giorno alzarsi a poco a poco.
|
– Несколько конкретных примеров. Например, как вы перевели «молодой повеса» или слова из песни «девицы, красавицы, душеньки, подруженьки»?
– «Молодой повеса» я перевел «giovane monello» (дословно – молодой проказник или сорванец – авт.). Начало «Песни девушек» я перевёл так: «Belle, belle giovani / miei tesori teneri» (дословно – красивые, молодые, нежные – авт.). Здесь четырёхстопный ямб уступает место трёхстопному хорею с долгими окончаниями: я сделал так же.
– А помните забавные строчки про Дуню и её песню под гитару: «Зовут соседа к самовару, а Дуня разливает чай; Ей шепчут: «Дуня, примечай!» Потом приносят и гитару: и запищит она (бог мой!): «Приди в чертог ко мне златой!» Как вы перевели строчку из дуниной песни?
– «Vieni nel mio palazzo d’oro…» (palazzo – дворец, хоромы – авт.).
Пушкин, Чехов, Достоевский
– Хорошо, спасибо. Как вы увлеклись русским языком?
– В университетские годы я влюбился в русскую литературу, и до сих пор я верен ей. Я профессор русской литературы в университете города Урбино, где родился Рафаэль.
– Почему решили стать переводчиком?
– Тоже вследствие любви, любви к Пушкину. Но больше всего я люблю Достоевского и Чехова, его рассказы я переводил на итальянский язык. Я увлечённо читал главы «Братьев Карамазовых» о детях и другие произведения Достоевского, и свою дипломную работу писал о «Карамазовых».
– Вам удаётся увлечь студентов русской литературой? Какие авторы у них в фаворитах?
– Да, это моя миссия. Больше всего им нравятся Пушкин, Достоевский, Толстой, Чехов, Булгаков, Замятин, Ахматова, Пастернак, Солженицын, Шаламов, Гроссман…