Первый зампред Комитета Госдумы по международным делам, председатель правления фонда «Русский мир», ведущий программы «Большая игра» (Первый канал) – о визите Владимира Путина в Иран. 

– …Вы в эфире сказали, что по своему историческому значению Тегеран-2022 можно приравнять к Тегерану-1943.

– Ну, любые аналогии, конечно, хромают, но и тогда, и сейчас речь шла и идет о встрече лидеров трех великих держав.

Только державы другие. (Тогда – СССР, США, Великобритания, сейчас – Россия, Турция и Иран – А.Г.)

И ясно же, что Великобритания сейчас, например, не была бы игроком на Ближнем Востоке – до калибра Турции или Ирана (ей далеко), да.

Соединенные Штаты свое влияние на Ближнем Востоке тоже теряют, и это хорошо видно по итогам визита Байдена, который (речь о визите – А.Г.) был абсолютно провальным.

И это его посещение Израиля, Саудовской Аравии не дали США ничего. Даже хваленого увеличения добычи нефти.

Более того, после визита Байдена цена на нефть только еще больше подскочила. Поэтому – да, если говорить о региональных проблемах Центральной Азии, роль Ирана, Турции и России сейчас, получается, по факту – больше, чем роль Великобритании или Соединенных Штатов в этом регионе, это безусловно.

Хотя возможность влиять на глобальные процессы в мире у нынешней «тегеранской тройки», может быть, и меньше… Но я должен напомнить, что главы государств, которые встретились в Тегеране в 1943-м, тоже решали локальные задачи борьбы с государствами-агрессорами, тогда они еще не приступили к созданию Ялтинского мира. Еще было все впереди.

– Про Байдена вы уже мне все рассказали, почему его визит не идет ни в какое сравнение с командировкой Путина…

– Потому что от Соединенных Штатов мало что зависит. Байден собирался ещё подвигнуть Израиль к военной помощи Украине, что не удалось сделать по целому ряду причин, часть из которых нам известна, часть – нет.

И вторая задача – увеличение нефтедобычи, с тем чтобы сбить цены на энергоносители, – не получилась.

– Да, почему?

– Потому что ни одна из нефтедобывающих стран региона не заинтересована в том, чтобы цена на нефть падала. И – потому они не заинтересованы идти и навстречу Соединенным Штатам в этом отношении. Третье – это создание «ближневосточного НАТО», и прежде всего, для противостояния Ирану и России. Но из этого тоже ничего не получилось. Потому что там нет государств, которые имели бы сходный список военно-политических интересов.

И конечно, в основе такого альянса могла бы быть связка Саудовской Аравии с Израилем… Но она невозможна по той причине, что саудовцы могут пойти на какую-то сделку с Израилем только в случае создания арабского палестинского государства в границах 1967 года, на что Израиль, конечно, никогда в жизни не пойдет.

Поэтому, если эта ось невозможна, то никакая другая комбинация тоже нереальна. Тем более что втянуть Ирак в антииранскую коалицию невозможно также, поскольку Ирак сейчас всегда занимает проиранские позиции.

Или Египет – в антироссийскую коалицию – тоже никак не втягивается, потому что там правительство ориентировано на выстраивание позитивных отношений с нашей страной. Поэтому по всем пунктам визит Байдена оказался провальным, прежде всего, потому, что американцам нечего предложить.

И именно по этой причине такими же провальными оказываются все их мероприятия, связанные с саммитом США – АСЕАН или с саммитом Америки.

– А это почему?

– Потому, что Соединенным Штатам сейчас нечего предложить, кроме угроз.

Но угрозы, как видим, не действуют. На Ближнем Востоке это могла бы быть, наверное, угроза того, что там будут арестовывать активы шейхов, но это – не то, что сейчас Соединенные Штаты могут делать, рассчитывая, опять же, на какое-то увеличение нефтедобычи в мире.

Поэтому, американская политика лишена сейчас пряников каких-либо, потому что в Штатах их просто нет.

А действовать кнутом против стран, с которыми ты хочешь установить союзнические отношения, довольно бесперспективно.

– Вы сказали уже сегодня, что по итогам этих встреч, по сути, отношения наших стран поднимаются на более высокий уровень, это будет не просто союзническое взаимодействие, а стратегическое партнерство. Это и с Ираном, значит, и с Турцией?

– Полной симметрии в отношении них нет.

С Ираном у нас до сегодняшнего дня не складывалось стратегическое партнёрство – не было соглашения на этот счёт. Но оно может появиться сегодня и, я думаю, появится.

– Вот про это я, – да.

– И плюс качественный скачок, конечно, в отношениях, связанных с развитием торгово-экономических связей. Которые до настоящего времени на такой уровень не выходили.

– И там – гигантские инвестиции, да?

– Если речь уже зашла о 40-миллиардных инвестициях в энергетический комплекс Ирана – это очень серьезное дело.

– 40 миллиардов долларов, да?

– 40 миллиардов долларов, да, – заявлено об этом. То есть абсолютно качественный скачок, который меняет вообще всю геоэкономику этого региона.

Ясно, что Газпром имеет очень серьезные планы развивать Иран – как центр газодобычи и, соответственно, экспорта газа во всем мире.

Тем более что и Россия, и Иран – это два крупнейших производителя газа на планете.

И эта связка – России и Ирана – становится определяющей в энергетической политике Центральной Азии и не только. Для нас это, действительно, очень важно стратегически.

– А что касается Турции…

– У нас отношения по многим направлениям весьма неоднозначны – по сирийской проблеме, по карабахскому вопросу, да и по Украине тоже.

Тем не менее Турция имеет суверенную позицию по всем этим вопросам и, естественно, мы с ними поддерживаем весьма укрепляющиеся отношения.

Особенно в нынешней ситуации, когда Турция является единственной страной НАТО, которая не ввела против нас никаких санкций, а напротив – стала таким для нас окошком в очень многие области. И не только в туристические, но и в экономические тоже.

– Ясно. То есть наше дело правое, победа будет за нами!

– Без вопросов.

Источник: KP.RU