Вероятно, многие думают, что переезд в другую страну – это приятное потрясение. Или наоборот – неприятное, но потрясение. Четверть века назад, когда уезжали родственники или друзья, люди расставались на неопределённый период, практически навсегда. Сейчас положение изменилось. Границы приоткрыты, люди общаются пока более-менее свободно. Не известно, что будет дальше – или запретят общаться, или кризис просто не даст потратить пять долларов на телефонную карточку. Правда, к счастью, существует Skype и другие интернет-порталы, обеспечивающие практически равнозначную связь, за которую платить не надо. В общем, естественно, что любящие сердца всегда найдут пути соединиться. 

Однако речь в этот раз о тех, кто уехал и приехал обратно в свою страну. А потом уехал снова. Чтобы не путаться в передвижениях воображаемого героя замечу, что он (или она, они) не связан узами брака или ещё какими-либо налагающими обязательства отношениями. Скажем, есть кое-какие деньги, и человек может свободно передвигаться. Туда-сюда, как нитка с иголкой, нитка в ушко – иголка в ткань. Так, «прошивая» пространство, человек мотается за счастьем, за успехом, за реализацией. Самое главное – за последним, за реализацией, каким бы риторическим это понятие не казалось бы. Один знакомый филолог из Питера приезжал по гранту Карнеги в Нью-Йорк и в течение 3 месяцев проводил опросы русскоязычных школьников, тинейджеров и так называемых young professionals – работающих, закончивших колледж людей до 30 лет. Выяснилось, что те, кто уехал до 12-13 лет, то есть до начала пубертанного периода, довольно естественно влились в американскую жизнь, а уехавшие позже находятся на грани жизни «той» и «этой». Немного легче тем, кто уехал после 20. Они – определённо люди со сложившейся российской ментальностью, им не надо корчится в муках при определении своей «identity».

Именно на гребне этой пограничной полосы – в тринадцать лет – приехал в Америку один мой знакомый. Безусловно талантливый человек, он сразу после окончания школы поступил в престижный университет на творческую специальность. Обычно в Америке на факультетах, связанных с литературой, музыкой, искусствами,учатся дети очень богатых родителей. Но бывают исключения, и все были уверены, что именно он находится в той самой категории «исключительных». Однако в идеальных условиях Нью-Йоркского университета пророс совершенно не тот плод. Молодой человек всё больше углублялся в русский рок, благо, в Нью-Йорке есть Русский рок-клуб, христианство, русскую литературу, русофильские идеи... в конце концов он сообщил всем, что уезжает, навсегда. Ненавидит Америку и обожает Россию. Несколько лет назад Россия как раз набирала экономические обороты, и казалось, что выбор сделан правильно. Однако через год «патриот» в глубоком разочаровании вернулся. Судя по его отзывам, никто не заинтересовался там его музыкальными талантами, конкуренция очень сильная и кругом снобы, а роль обычного переводчика его, мягко говоря, не устроила. Началась вторая волна вдохновения – Америка стала самой любимой, а Россия мрачной и ужасной. Через полгода – ремиссия. И так далее.

Нет, это не душевная болезнь, и даже не психолог здесь не нужен. Это – неправильное перемещение в пространстве, которое в определённый период «отвергает» существо, как тело отвергает имплантированный орган. Как известно, при пересадке сердца или других жизненно важных органов больной пьёт таблетки, подавляющие иммунную систему, чтобы новый здоровый, но чужой орган не отторгался. А в жизни? Что принять, чтобы «переварить» себя самого в неправильном времени и пространстве? И как их сделать «правильными»? Наверное, этот вопрос так и повис бы в воздухе, если бы не вспомнилась замечательная фраза Грибоедова: «Где ж лучше? Где нас нет».

Курица или яйцо, иммиграция или эмиграция, быть или не быть – вот в чём... ответ. Да, именно так, жизнь эмигранта напоминает качели, в какую бы страну он не приехал жить. Единственный путь к счастью – не смотреть назад. Но даже если Орфей не послушался, что говорить об обычных людях? Лучше, кажется, учиться на чужих ошибках. Хотя и в этом я не полностью уверена.