В Иерусалиме – Пасха всех народов: сначала евреи отпраздновали Песах, затем выпавшее на его дни празднование Христова воскресенья Западной церковью, наконец, Пасха по восточному календарю. Но у определённых людей, выросших, по крайней мере в фоновом режиме, в лоне одной традиции и заброшенных судьбой в землю, где от них ожидается, что они будут придерживаться иной, возникает следующий вопрос. Куда податься бедному еврею в Святой земле, если он живёт в Израиле, но, как персонаж из «Бориса Годунова», «…юности своей отчизну помнил // И до конца по ней он тосковал», т. е. хочет верить в то, во что верил до приезда в Израиль, молиться так, как молился прежде, или тем более, если ему случилось уверовать здесь в Христа, а не в то, во что хотелось бы еврейским организациям для простоты? 

Вариантов, собственно, не так уж много. Один из них – община отца Александра Виноградского, французского еврея, чей родной язык – идиш, выучившего русский и приехавшего в Израиль окормлять русско- и украиноговорящую паству в рамках местной Греческой патриархии. Богослужения в храме Св. Николая Чудотворца мало того, что проводятся по субботам (что особенно пикантно в рамках еврейской традиции), так ещё и довольно большая часть службы происходит на иврите, по переводу, сделанному в XIX веке специально для крестившихся евреев. Выглядит это чрезвычайно эффектно и для новичка непривычно, но для понимающего иврит и существующего в контексте обеих традиций человека – то, что надо, особенно псалмы и молитвенные тексты, имеющие еврейский оригинал. Дети многих прихожан учатся в еврейских религиозных школах, но их родители совершают вполне осознанное усилие, чтобы они росли израильтянами, при этом в православной вере. Хорошо было бы, чтобы в будущем израильское общество, особенно та русскоязычная его часть, которая – невольный каламбур –  пытается быть святее Папы Римского в своих попытках отречься от старого мира, перестало усматривать в этом всякую дихотомию, которой, собственно, несть для огромного количества православных евреев всей русскоязычной ойкумены, особенно гуманитариев, во многом благодаря просветительской работе о. Александра Меня, и теперь, по утверждению одного русско-еврейского путешественника, впору назначать своего епископа для этой ветви православия. Реально, впрочем, не только существование евреев-христиан, но и так называемое иудео-христианство, когда верующие соблюдают обе догмы по зову сердца (например, случай, когда девушка, привезённая в Израиль подростком по еврейской линии и крестившаяся в католичество уже здесь, не разговляется квасным на Пасху, выпадающую в дни Песаха, когда вместо хлеба и традиционной выпечки принято есть мацу). Пока же у одного молодого человека, практически выросшего в Израиле, рассказ о том, каково еврею в Великий пост, вызвал когнитивный диссонанс: «Погоди, как это – православная еврейка?» А вот так, милый. В современном Израиле для русскоязычного человека нужно было долго создавать условия, при которых демократичность крещения, в котором несть ни эллина, ни иудея, была бы неочевидной. Известен случай, когда в более традиционном местном монастыре батюшка пристально расспрашивал кандидата в христиане, все ли его родственники евреи, и, услышав, что да, все, отказался. Впрочем, возможно, что и это зависит от конкретной обители.  

Второй вариант – менее «катакомбный»: в Израиле существует представленная в нескольких крупных городах католическая община, где богослужения ведутся на иврите и где часть прихожан, помимо стремящихся к иному израильтян, еврейского происхождения французов-католиков, а также поляков, русские. Действуют они давно, налажена работа с молодёжью, рукополагаются новые священники (на иерусалимском богослужении в прошедшую давеча католическую Великую субботу было объявлено о рукоположении отца Романа, тоже, возможно, приехавшего с так называемой Большой алией, она же позднесоветская волна еврейской эмиграции). Кстати, по слухам, приехавшие в Израиль в 70-е духовные дети Александра Меня подались в католичество; из-за политической ангажированности тогдашних представителей Русской православной церкви в Израиле многие позднее уехали в Америку, так как тогда сложно было воспитывать детей одновременно израильтянами и христианами, как пытаются поступать современные ивритоговорящие католики. Самое, возможно, странное, на взгляд постороннего человека, на строгой службе с пением под гитару причащали на чем-нибудь, а… мацой. Да-да, той самой, с проходящей в те же дни еврейской Пасхи. Католики всегда причащают опресноками, но причастие мацой является, на наш взгляд, наиболее ярким и даже в чём-то парадоксально обнадёживающим символом нового иудео-христианства в его западном изводе. (По утверждению представительницы общины, так в ней поступают круглый год.) Соответственно, на последовавшей после службы трапезе были люди, соблюдающие и еврейские традиции тоже, стало быть, разговеться квасным им было нельзя. Можно только посочувствовать, точнее, выразить невероятное уважение тем, кто готов носить двойной набор вериг, с самоограничениями Великого поста и требованиями кошерной кухни и таким образом служить Богу по двум избранным им каналам веры.

Мы намеренно не касаемся здесь официальных, существующих в юрисдикции Русской православной церкви рамок «отправления культа»: складывается ощущение, что в монастырях и храмах, принадлежавших как «белой», так и «красной» церкви, не очень-то жалуют взыскующих представителей еврейской эмиграции. Однако, говорят, на службе в Горнем монастыре в живописной деревеньке, ныне районе Иерусалима, Эйн-Карем, собирается полно народу – возможно, что-то меняется. Нам, однако, известен случай, когда прихожанку, привыкшую к демократичности общины отца Виноградского, выгнали из Троицкого собора, принадлежащего Русской духовной миссии, за то, что та посмела явиться в храм в брюках. Всё-таки стандартный местный троп – «жизнь в свободной стране» – сказывается определённым образом на людях, желающих придерживаться милых сердцу традиций, но забывших о том, каким холодным может быть приём со стороны официальных форпостов доминирующей в России религии. Надо сказать, что и предстоящая передача изначально принадлежавших Русской церкви территорий в центре Иерусалима вызвала вполне понятный протест русскоязычных иерусалимцев, подписывавших петиции и так далее. Причём не стоит искать в этом признаки чьих-то происков или особой нелюбви к православию. В конце концов, не всё, что происходит в Иерусалиме, нужно оценивать с точки зрения сосуществования трёх религий. Его жители живут повседневной жизнью, как и жители всех городов. И в этой жизни у них есть свои привычки и небольшие радости. То, что во дворике русского подворья раньше устраивали концерты, а теперь там ничего подобного нет, для горожан имеет достаточное значение. Хотя едва ли кто-то из тех, кто принимал решение о передачи зданий, стал бы думать о таких концертах как о чём-то важном. И то сказать, приятно, что вывеску с ятями «Вениаминовский приютъ» отмыли пескоструйкой, но как-то непривычно наблюдать между мэрией и улицей Яффо дом с табличкой «Московская патриархия» на разных языках. Что-то во всём этом – в его отмытости, в начищенности таблички, в том, как таинственный человек запирает ворота, которые – полно, да были ли они раньше в этом проходе? – напоминает некоторые парадные и официальные стороны нынешней Москвы и России, по которой и рад бы скучать и оставаться верным, но страшно: примут ли тебя на эту территорию, где раньше был мало ухоженный иерусалимский камень, а сейчас – как гласит куб, давно, впрочем, поставленный между Троицким собором и городской тюрьмой, – площадь Москвы?