Вплоть до второй половины XIX века европейцы наблюдали йогу в своих азиатских колониях и считали какой-то смесью базарных фокусов и дремучих суеверий. Затем теософы под началом нашей соотечественницы Блаватской набросили на эту экзотическую смесь покров романтических мечтаний о древней магии. И наконец, миссионеры-индусы, вроде Свами Вивекананды, которые обладали достаточным знанием западной культуры, убедили своих слушателей: йога – это изощрённая духовная техника, преследующая самые высокие религиозные цели. Убедить оказалось несложно. Запад переживал мощный духовный кризис. Вера отступала под натиском науки. Йога обещала этот кризис преодолеть, поскольку совмещала в себе научный аспект (набор практических методов) и религиозный (достижение спасения). Так началось ее победное шествие на Запад.

Христианство поначалу отнеслось к йоге настороженно. Да, эти упражнения обладали способностью изменить сознание. Но какие духовные сущности открывались перед взором адептов? Даже в теистических формах йоги воинственный Шива, да и милостивый Вишну, мало походили на привычный образ Христа. Что уж говорить о классической йоге Патанджали, где бог Ишвара и вовсе был на подхвате и героический йогин мог запросто обойтись без его помощи. Не подсовывают ли нам вместо высокой религии изощрённую форму магии?

Однако со временем стала возникать и иная точка зрения. Западное христианство теряет свои позиции во многом потому, что вырождается в социальную доктрину. Реальный религиозный опыт уходит из церковной жизни. Может быть, йога сможет вернуть вере мистическое измерение, помочь лицом к лицу встретиться с Богом, опираясь на психофизические методы? Поисками такой «христианской йоги» и занялись некоторые католические монахи. В своих заморских миссиях они сталкивались с реальными йогами и не гнушались перенимать у них упражнения. Правда, с большими оговорками. Так, бенедиктинец Жан-Мари Дешане в книге «Путь молчания», вышедшей в Париже в середине 50-х, настаивал, что заимствовать нужно только хатха-йогу. Она успокаивает тело и душу настолько, что облегчает практикующему восприятие истинной благодати. Сочетание асан (йогических поз), пранаямы (особого дыхания) и христианской молитвы даст отличный результат. Что касается более продвинутых форм (к примеру, раджа-йоги), то от них лучше воздержаться. Они будят такие энергии, которые человеку трудно контролировать, даже опираясь на помощь Бога.

Роман западного христианства с йогой достиг своего апогея в 70-е годы прошлого века. Католики провели II Ватиканский собор, который провозгласил диалог с восточными религиями одной из неотложных своих задач. Бенедиктинцы Жюль Моншанен, Анри Ле Со и Беда Гриффитс, которые ещё раньше создали в Индии ашрамы, где попытались не столько христианизировать индуизм, сколько индианизировать христианство, развивая католическую идею инкультурации, оказались в фаворе. Их трудам дал положительную оценку сам Иоанн Павел II. И вот на пике сближения начался откат.

Проще всего его было бы объяснить консервативной реакцией. Не только в религиозной жизни слишком резкий шаг вперёд всегда сопровождается отступлением. Но в данном случае речь идёт не об этом. Дело в том, что западные надежды на то, что восточные практики (и прежде всего йога) возродят в христианстве утерянное мистическое измерение, по большей части не оправдались. Произошло иное. Прививка йоги не столько оживила христианство, сколько дала импульс созданию новой западной «духовности». Гедонизм секулярной культуры соединился с йогой и дал неожиданный результат. Из тяжелейшей аскетики, требующей от своих адептов немалой выдержки и воли, она превратилась в способ релаксации или в лучшем случае поиск блаженных психофизических состояний, имеющих мало общего с мистическим опытом. Эта подмена отмечалась в «Письме епископам Rатолической церкви о некоторых аспектах христианской медитации» кардинала Йозефа Ратцингера (нынешнего папы Бенедикта XVI) от 1989 года. Письмо предупреждало об опасности вырождения западной йоги в культ тела, который ошибочно смешивает телесные ощущения с духовным опытом: «Некоторые физические упражнения автоматически дают чувство покоя и расслабленности, приятные ощущения, – писал будущий папа, – иногда даже явления света и тепла, которые напоминают духовные состояния». Но лишь напоминают.

Йога не столько поддержала христианство в его противостоянии со светской культурой, сколько усилила позиции последней. Современная цивилизация массового потребления способна перемолоть и использовать себе во благо всё что угодно. Сама йога тут, в сущности, ни при чём. Просто некоторые индийские гуру не слишком противились превращению её в товар. Так или иначе Ватикан отреагировал на неудачу довольно сдержанно. В том же письме Ратцингера подчёркивалось, что католики не должны отрекаться от диалога с иноверием. Кружки йоги при некоторых католических храмах – следствие такого подхода.

Вопрос отношения к йоге встал перед Русской православной церковью сравнительно недавно, в подневольные советские времена ей было не до того. И Церковь отреагировала на йогу негативно. Православие никогда не страдало чрезмерным рационализмом, и источники религиозного опыта сохранились в нём лучше, чем на Западе. Православная литургия удержала в себе мистическое измерение, дефицит которого испытали католики. Сохранилась в православии и Иисусова молитва. Называть её «православной йогой» было бы большой натяжкой, но она также использует специальное дыхание, особую позу и сердечный ритм для достижения мистического опыта. В общем, православные не жалуются на отсутствие такового, и альтернативные способы его обретения вызывают у них отторжение.

Между тем последствия обмирщения йоги, которое стремительно продолжается на Западе, могут со временем оказаться для РПЦ не меньшим вызовом, чем для католиков. Облегчённая и размытая «духовность», которая прибрала к своим рукам и индийскую йогу, оказывается весьма привлекательной для российской молодёжи. И вряд ли её переубедишь проповедями об исконной русской вере – новое поколение живёт в стремительно глобализирующемся мире. Выход, наверное, в том, чтобы вступить в серьёзный диалог с индуизмом и иными восточными религиями. Ведь превращение йоги и других психотехник в забаву для иностранцев и для них является серьёзной проблемой.

Борис Фаликов