Мой приятель, литературный критик, предложил поставить памятник нынешним авторам так называемых «детективов» и «любовных романов» – человек с задницей вместо головы, и надпись по цоколю:  «Дебилизаторам России от благодарных недоумков».

Каких-то пятнадцать лет назад наши издатели, перекормив рынок переводной второсортной детективщиной, бегали за российскими авторами. И печатали их. Хоть и платили смешные по нынешним временам деньги. Сегодня не бегают. Рынок перегрет. Становится проблемой напечатать даже привычный кулинарно-беллетристический набор «мокруха-половуха». О литературе в высоком смысле слова речи вообще нет.

Чтобы напечатать в нынешней России ЛИТЕРАТУРНОЕ произведение, надо поймать случай. Замечательный поэт Геннадий Калашников и по совместительству мудрый редактор прозы три года назад выпустил книгу стихов «Звукоряд» – помогли товарищи по издательскому цеху. Прозаик Валерий Шелегов из Красноярского края напечатал не так давно книгу повестей и рассказов «Зелёный иней». Средства на издание дали друзья-промышленники, с которыми геофизик Шелегов когда-то вместе кормил комаров в экспедициях.

Учитель, путешественник и писатель Станислав Олефир много лет складывал книгу «Мы живём на Севере». Коллеги-педагоги через кучу знакомых вышли на председателя Совета Федерации Сергея Миронова. Тот рассказами Олефира заинтересовался и даже предисловие написал: «Дорогие друзья! Сегодня этой книгой вы откроете удивительный мир Севера…». Книга получила Национальную детскую литературную премию «Заветная мечта» – за лучшее произведение о живой природе. Олефир порадовался, его друзья и поклонники порадовались. А дальше что? Кто-нибудь видел книгу на прилавках или на развалах? Я не видел.

В советские времена давать в литературной печати рецензию на произведение, вышедшее год назад, считалось дурным вкусом. Сегодня можно писать хоть через десять лет: всё равно никто не читает – ни книги, ни рецензии. Тем более рецензии. Раньше мои заметки о каком-нибудь романе выходили в «Новом мире» или в «Литгазете» миллионными тиражами. Кто-нибудь из нынешних читателей представляет, как хотя бы выглядит журнал «Новый мир»?

Впрочем, это всё – великовозрастное брюзжание. Расскажу лучше про Олефира.

Мы с ним знакомы сто лет. Ну, может, чуть меньше. И в Москве встречались, и в Магадане – он учительствовал на Колыме. В начале восьмидесятых в «Современнике» вышел сборник его повестей и рассказов, где я обнаружил «Роску» – удивительную историю о росомахе. Её ранили браконьеры, а герой повести подобрал и выходил. Росомаха – зверь мало распространённый и очень свободолюбивый. Приручению, как говорится, не подлежит в принципе. Олефир писал, как человек день за днём, медленно и осторожно, устанавливал со зверем доверительные отношения. Мораль повести не отличалась новизной – доброта, как всегда, победила, но книга Олефира держалась не на морализаторстве. Станислав Михайлович резко выделялся тем, что писал лишь о том, что знал досконально. В отличие от многих тогдашних писателей, он жил на Севере и Севером, а не катался туда в творческие командировки. Высокая простота его прозы, олицетворение природы заставляли вспомнить страницы Пришвина, Паустовского, Арсеньева, и даже Торо.

Он не копирует выдающиеся образцы, а просто пишет о том, что видел и пережил. Истории получаются замечательные. Но в писателе Олефире живёт учитель, и потому вольно или невольно эти истории превращаются в уроки – наблюдательности, доброты, сострадания и, не побоюсь этого затёртого слова, гуманизма.

Вот очень короткий рассказ «Преступление и наказание». Даю его полностью.

«Большой рыжий паук с жёлтыми в белую полоску ногами забрался в мою охотничью избушку и устроил настоящий разбой – натянул паутину, поймал и съел единственную живущую у меня муху. Эту муху я выковырял из лиственничной чурки, отогрел и ухаживал, как мог, а этот бандит съел.

Я отругал паука и пообещал выбросить на мороз. Угрюмый и виноватый паук до самого вечера просидел у зарешеченного паутиной окна, словно сам себя посадил в тюрьму».

Цитировать Олефира можно бесконечно. «У нас в селе любая корова – хоть молодая, хоть старая – всё равно корова. У эвенов олень каждый год называется по-разному». Или рассказывает он о пойманном хариусе, у которого на губе оказалось три старых крючка. Удивляется автор: почему рыба до сих пор живёт в мелкой протоке, если давно могла откочевать на большую воду? «Очень принципиальный хариус... Мол, ловите меня, не ловите, а я тут буду жить, и всё». Вынули крючки и отпустили рыбу. Потому что без рыбы протока – «обыкновенная лужа, каких в тайге сколько угодно. А с хариусом – совсем другое дело. С хариусом – озеро!».

В его книгах живёт и дышит природа Севера, и, наглядевшись по телевизору ужасов про колымские холода и бесприютные просторы, читатель обнаруживает в рассказах и повестях Олефира совсем другой Север – многоликий, тёплый и живой. Он густо заселён: глухари, рябчики, куропатки, совы, утки, гуси, вороны, кукши, кедровки, синицы, трясогузки... Это только птицы из рассказов Олефира, и то не всё. А ещё рядом с ними живут медведи, олени, лоси, выдры, росомахи, лисы, белки, горностаи, полёвки, волки, зайцы. А ещё – рыбы: щука, хариус, форель, горбуша, кета, мальма, ленка, таймень. Растительный мир Севера тоже велик и разнообразен. И Олефир знает, как цветёт ива, как лакомится голубикой  медведь, на что клюют хариусы, где зимуют шмели.

Рассказ «Наговор» начинается так: «Наверное, нет ничего в мире холоднее колымской земли. Май на исходе, с далёкого юга возвратились кулики, пеночки и дрозды, а она всё прячется под глубоким снегом». Затем герой-повествователь обнаруживает проталину, на которой проклюнулся листок сон-травы. «Присаживаюсь у этого листка, опираюсь рукой о землю и неожиданно ощущаю тепло. Значит, я ошибся и наговорил здесь совершенно напрасно. Это снег холодный... А земля – она везде тёплая».

Книга получилась огромная – фолиант на 55 издательских листов. Олефир сократил её в пять раз, и вышло красочное «Пособие по внеклассному чтению» для детских садов и школ. В Магадане специалисты управления образования написали очень подробную и умную методичку к пособию, и теперь рассказы Олефира изучают, так сказать, самые юные колымчане. Во всяком случае, изучали ещё недавно.

Можно только позавидовать, что на Колыме – такие чадолюбивые начальники образования. Из других регионов приходят грустные новости: в детских садах отменяют дидактические развивающие занятия. Раньше детей готовили к школе – как могли, так и готовили. По крайней мере, дети знали, что такое буквы, умели считать и понимали разницу между квадратом и кругом. В детсаде закладывалась любознательность, которая и отличает человека от дерева. Детей учили учиться, и в школу большинство из них шло с охоткой. Что теперь? Подрастает поколение, не готовое учиться? А к чему его тогда готовят?

Как известно даже неграмотному ёжику, в стране собираются устроить  реформу образования. Главное содержание реформы – ученик будет волен выбирать, чем ему активнее заниматься: математикой или литературой. То есть литература и родной язык в школе становятся предметами, которые можно изучать углублённо. А можно и не изучать совершенно.

История образования на Руси такого выверта не фиксирует. В любом учебном заведении хоть при царях, хоть при коммунистах литература и родной язык ВСЕГДА были базовыми предметами. Потому что математика и физика – вненациональны и воспитательной функции не выполняют. Литература же – философия национальной идентичности, а язык – инструмент её выражения. На школьных уроках литературы исподволь в сознании будущего гражданина укоренялись ростки доброты, порядочности, сострадания, наконец, патриотизма. Литература делала понятными,  объёмными, очеловеченными остальные школьные предметы – историю, обществоведение, иностранный язык. Наша литература – школа воспитания человеков. 

Без обязательного изучения литературы и языка выпускник школы превращается в комолую единицу электорального стада, в пожирателя хотдогов и клиента сотовых операторов. Он может прекрасно разбираться в математических моделях окружающего мира, но не сможет их внятно объяснить. Что хорошо демонстрирует содержание многих нынешних интернет-форумов.

Социологи с тревогой отмечают, что подрастает аполитичное, но жёстокое в достижении шкурных целей поколение. Оно плохо понимает, где добро, где зло. Это поколение через несколько лет пойдёт во власть, в силовые структуры, в государственное управление. Как будет заниматься социальными проблемами личность, не знающая, что такое сострадание?

Можно угадать, сдавая ЕГЭ, чему равен квадрат гипотенузы. Нельзя угадать, почему Григорий Мелехов остался верен своим убеждениям. Об этом надо обязательно прочитать. Можно угадать, где в России находится тайга. Как она живёт и дышит, как учит людей быть добрыми к себе подобным и к миру – угадать нельзя. Об этом надо читать у Олефира. ЧИТАТЬ! 

Но Олефира никто не торопится издавать тиражами «любовных романов» и трынделок о зоне. Геннадий Калашников и Валерий Шелегов выпустили книги тиражами в ОДНУ ТЫСЯЧУ экземпляров каждую. Кроме гнева и сожаления такая издательская «политика» у меня ничего иного не вызывает. А ведь я назвал только три имени, только трёх прекрасных писателей, которые ДОЛЖНЫ широко печататься, потому что их книги надо читать, и в школе тоже, если мы, старшие – ответственные люди, если мы хотим передать страну в надёжные и добрые руки. Судя по журнальным публикациям и на интернет-порталах, в России есть хорошая литература. В России нет условий, чтобы её широко тиражировать. Если не изменить эту ситуацию, наше ещё зелёное литературное поле превратится в пустыню, выжженную алчностью издательского рынка. Издатели не хотят работать себе в ущерб, и нельзя их за это винить.
Что делать, куда ехать и как реорганизовать этот рабкрин?

Надо отщипнуть по крошке от жирных бюджетных пирогов на статусные общенациональные мероприятия и отдать их государственному издательству художественной литературы. Которое будет выпускать «нерыночные» книги наших современников. Издайте того же Олефира стотысячным тиражом – и он уйдёт за два года. На Калашникове, правда, много не заработаете, но, изданные массовым тиражом, его стихи сделают, пусть немногих, чуть добрее, чуть уважительнее друг к другу, чуть человечнее. Этого не купить ни за какие деньги.

Государственное издательство с целевым бюджетом станет первым шагом на пути к сохранению русской литературы и русского языка. Это скрепы, которые пока ещё держат общество и государство – ни больше, ни меньше.

...Написал и подумал: кто это будет читать? По большому счёту, все мы живём на Севере. Прямо в тундре. Оборись – никто не услышит.

Вячеслав Сухнев