Преподаватель из Красноярска Станислав Белецкий ведёт занятия по русскому языку в одном из ведущих вузов Танзании – Университете Додомы. Недавно он опубликовал видеоролик со своего занятия: студенты заняли все парты, расселись на пол и заполнили проходы между рядами. Семь лет назад, когда он только приехал в Танзанию, группа насчитывала всего шесть человек, а сейчас яблоку негде упасть.

Как рассказал педагог «Русскому миру», рост количества русскоязычных туристов в Танзании привёл к настоящему буму популярности русского языка среди местной молодёжи. А с открытием фондом «Русский мир» Русского центра в Университете Додомы в ближайшие год-два здесь хотят начать обучение по программе «Русская филология».

Точка входа в Русский мир

– До вашего приезда в вузе преподавали русский язык?

– Нужно понимать танзанийскую специфику. Тут всё очень медленно, особенных амбиций ни у кого нет. Мы привыкли к тому, что родители взращивают в детях стремления – быстрее, выше, сильнее. Так вот тут этого нет, люди живут без этого. Поэтому первые русисты, которые приехали в новый Университет Додомы, на протяжении первого двухлетнего контракта составляли учебную программу. Нагрузки никакой не было. В итоге всё это тянулось долго, но наконец программу приняли в министерстве. Потом приехали следующие русисты, в том числе и я. С 2013 года я в Танзании, и с этого времени преподаю русский язык.

– Когда вы только начинали преподавать в Танзании, что двигало студентами, которые ходили на ваши занятия по русскому языку?

– Первая моя группа насчитывала всего шесть человек, и они были расчётливыми. Эти студенты были из Занзибара, они изучали в качестве основной специальности туризм и культурное наследие. Я у них спрашивал, почему они выбрали русский язык для изучения, и они ответили – оказывается, есть закономерность в туристическом бизнесе, что после наплыва немецких туристов происходит наплыв русских. Не знаю, насколько справедлива эта закономерность, но они ожидали роста интереса россиян к своему острову. Это было в 2013 году, и к сегодняшнему дню эти ребята успели добиться успеха в туризме. Один зарабатывает хорошие деньги экскурсоводом, другой своё отбегал, стал турменеджером и теперь формирует турпотоки, сидя в офисе. Построили дома, завели жён. Они свои сливки собрали и продолжают собирать, потому что сейчас на Занзибаре настоящий «славянский базар» – русские, украинцы и поляки. И сейчас здесь бешеный спрос на изучение русского языка.

– Какие дальнейшие перспективы вы видите?

– В Университете Додомы открывается Русский центр фонда «Русский мир». Фактически это уже произошло. Книги и оргтехника прибыли, в самое ближайшее время мы всё расставим в кабинете, который нам выделили, и я начну проводить культурные мероприятия. Думаю, проведём официальное открытие, потому что это важное событие – открытие первого Русского центра в глубинной Африке.

– Что это даст студентам и жителям города?

– Для моей работы очень важно, что центр даст полную методическую обеспеченность под бакалаврскую программу «Русская филология». Студентов на эту программу мы пока не набираем, потому что нужны ещё преподаватели. Думаю, её запустят через год-два. Я позабочусь, чтобы преподавателей нашли. У нас здесь есть книги в библиотеке, но они устарели – литература по языку вообще очень быстро устаревает.

В рамках работы центра нам предоставили полторы тысячи книг и планшеты для обучения, проектор, компьютер. Русский центр даст возможность местной аудитории, не только студентам, получить доступ к обучающим ресурсам. Любой, кто ощущает интерес к России, может прийти в рабочее время, чтобы почитать литературу, посмотреть фильмы, поискать в интернете нужную информацию, получить консультацию по поводу обучения в России и по другим вопросам, касающимся нашей страны. Центр станет точкой входа в Русский мир. Хотелось бы также, чтобы центр работал в две стороны, и россияне, которые хотели бы изучать суахили, могли бы, допустим, принять участие в летней школе по изучению языка или в семинаре по художественному переводу.

Из Сибири в Африку

– А как вы оказались в Танзании?

– Я окончил иняз, мой первый язык – немецкий, второй – английский, третий – испанский. В студенческие годы я отправился в Германию по программе академических обменов, потом поступил в аспирантуру. Оказавшись в университете в городе Байройте, где есть отделение африканистики, я решил выучить какой-нибудь африканский язык. По расписанию мне лучше всего подходил суахили, это самый распространённый африканский язык по числу носителей. Я прошёл полугодичный семестровый курс, познакомился с африканистами в Москве, в Институте стран Азии и Африки. Они дали мне свои учебники, подарили словари. Потом я начал работать в Красноярском федеральном университете и спустя три года увидел объявление о том, что Танзанийский университет ищет преподавателей.

В Танзании говорят на суахили, и страна меня очаровала. В объявлении говорилось о том, что приглашаются преподаватели из России, были озвучены условия, нагрузка и предметы, которые нужно преподавать. В том числе там был русский язык как иностранный. Условия мне тогда показались сказочными. Зарплаты ниже, чем в Европе, но весьма достойные.

– К тому времени вы уже бывали в Африке?

– Нет. Я когда-то предпринимал попытку прилететь в Кению на какое-то молодёжное мероприятие, но мне это оказалось не под силу – далеко, дорого, непонятно, доверия не было. Набор стереотипов об Африке тогда сыграл свою роль, и на мероприятие я не попал.

– Насколько легко дался переезд из Сибири в далёкую Африку? С каким настроем ехали?

– Был настрой приехать, посмотреть и, если не понравится, уехать. Я имел право, оказавшись в иной реальности, развернуться и уехать. И приглашающая сторона это понимала.

Существует несколько стадий вхождения в чужую культуру: первая стадия – медовый месяц, когда человеку всё нравится, ему хорошо жить в новой реальности, потому что все его проблемы остались в прошлом. Потом следует культурный шок, когда начинается стресс от того, что всё другое и нет ничего привычного. Так вот, у меня в Танзании медового месяца не было – сразу наступил культурный шок. Первые два месяца мне пришлось жить в гостинице, которая находится в той части города, где расположены торговые ряды. По сути, посреди большого рынка. И эти хождения людей с тележками, громкие крики очень мешали. А ещё рядом находилась мечеть, и в 5 часов утра я просыпался от призывов на молитву.

Со временем я ко всему этому привык, но поначалу шок был довольно сильным. А уже потом начался медовый месяц. Русские друзья, которые приехали в Танзанию раньше меня, свозили меня на пляжи, взяли на сафари, и я увидел в живой природе львов, слонов, антилоп, жирафов. Это, конечно, невозможно передать словами. С тех пор я не могу ходить в зоопарки, когда увидел животных на воле.

Мотивация заговорить по-русски

– Как вы ощутили рост интереса танзанийских студентов к русскому языку, когда это началось?

– Сначала было шесть студентов, через год к ним прибавилось около тридцати человек. Потом я уехал в Россию на год, и, вернувшись, снова занимался с тридцатью студентами. Я сам ограничивал количество студентов на занятиях и поначалу остановился на тридцати. В прошлом учебном году студентов уже было шестьдесят, а в этом году я решил не вводить ограничения, потому что я единственный университетский преподаватель в Танзании, у кого можно научиться русскому языку. Мне стало совестно – и на занятия пришли двести человек.

– Вы выложили видеоролик со своего занятия, на котором студенты набились в аудиторию. Это обычный урок или был какой-то особый случай?

– Это было первое занятие. Мне дали аудиторию на 50 человек, и я не ожидал, что будет такой наплыв. Пришли двести человек. Сейчас аудиторию поменяли, выделили большое помещение, и они все спокойно в нём сидят за партами. Я пользуюсь проектором, микрофоном. Пытаюсь преподавать в большой группе. Понятно, что результаты обучения будут более скромными, чем в малой группе, но при развитии современных технологий, как мне кажется, у каждого из этих двухсот есть шанс выучить язык до рабочего состояния. Цель занятий – чтобы они могли работать в местном туристическом бизнесе, и россияне, а также русскоязычные из других бывших республик СССР, могли более или менее комфортно себя чувствовать в этой стране. В этом я вижу свою основную задачу.

– В связи с тем, что местные студенты нацелены на туризм, на что вы делаете упор на занятиях?

– Специализацию я оставляю на третий год, первые два года преподаю базовый русский язык. Использую базовые учебники коммуникативной направленности и дополняю их парочкой прекрасных грамматик русского как иностранного, написанных на английском языке. Учебников русского языка на суахили я не нашёл, хотя, говорят, в РУДН существуют такие учебники для суахилиязычных.

– С высокомотивированными студентами легче работать?

– Мотивация очень важна. Конечно, деньги – это мотивация низкого порядка, но она понятна. Со временем, уже занявшись турбизнесом, они понимают, что изучение русского языка дало им не только деньги, но и общение, раскрытие ума и более осознанное существование. В моём первом выпуске был студент, которому и тройку-то приходилось ставить, закрыв глаза. Но спустя некоторое время после выпуска я встретил его и не узнал – он говорил со мной на чистом русском языке. Стал водить экскурсии для русскоязычных, появилась мотивация.

«Память о советской помощи сохранилась»

– Вы, вузовский преподаватель, замечаете увеличение числа русских и русскоязычных туристов в Танзании?

– В профессиональной деятельности я этого не вижу, но замечаю это в быту. Занзибар сейчас русскоязычный, это хорошо видно. Коронакризис сильно ударил по стране, чья экономика завязана на туризм. И тут всё как обрубило, полгода голода – гостиницы и рестораны позакрывались, только сейчас всё начинает возрождаться. Страна приходит в себя во многом благодаря русским туристам. И им здесь очень нравится. Я мониторю отзывы в интернете – все в восторге.

– Рядовой россиянин вряд ли без карты перед глазами назовёт страны, граничащие с Танзанией. А рядовой танзаниец отличает Россию от других европейских стран?

– К сожалению, всё так. В массовом сознании Африка – это смазанный чёрный мир, в котором войны и голод, и Айболит всех спасал. Мне кажется, это надо вычищать силами академического и журналистского сообществ. Потому что это стереотип колониального периода, и он давно не соответствует действительности. Примерно то же здесь думают о «белом мире», для них это некая аморфная масса наверху карты мира. Там всё хорошо, там живут зажиточные люди, не знающие ни голода, ни проблем. Обычные люди, сколько им не объясняй, не хотят понимать, что белый человек тоже тяжело зарабатывает деньги.

– Сохраняется ли в Танзании память о советской помощи и учёбе местных студентов в вузах СССР?

– У старшего поколения эта память сохранилась – у тех, кто учился в Советском Союзе, в русскоязычной его части: РСФСР, Украине, Белоруссии. Они это всё помнят и детей пытаются ориентировать на Россию. Однако появились конкурирующие организации из Китая, Японии, Кореи, Швеции. И молодой человек сам выбирает, где стипендия выше и перелёт дешевле. Даже при наличии стипендии на обучение, далеко не каждый танзаниец сможет себе позволить оплатить дорогу и проживание. Но в Россию и на Украину продолжают активно ехать за медицинским образованием, которое считается самым дешёвым в мире.