Бельгия (Королевство Бельгия) – государство в Западной Европе, которое омывается Северным морем и граничит на севере с Нидерландами, на востоке с Германией, юго-востоке с Люксембургом и с Францией на юге и западе. Название государства происходит от имени кельтского племени белгов, которые издавна населяли эту территорию. Сегодня Бельгия входит в группу ведущих и наиболее развитых стран мира. Кроме того, Бельгия – один из центров мировой и европейской политики; ее столица Брюссель с полным основанием снискала себе репутацию «столицы Европы» с резиденцией важнейших международных и европейских институтов, самым большим в мире дипломатическим корпусом.

По-настоящему Бельгию для России открыл Петр I. В 1717 году во время своей второй поездки в Западную Европу российский царь-реформатор посетил с официальным визитом эти земли*. В отличие от своего первого визита 1698 года, когда молодой царь был никому не известным государем и вообще путешествовал инкогнито, в 1717 году Петр был встречен в Бельгии с величайшими почестями и на самом высоком уровне. Для такого приема были весьма веские основания: благодаря победе в Великой Северной войне российский царь стал лидером признанной великой державы; Петр I воевал против турок и, следовательно, был союзником Габсбургов, в состав державы которых  тогда входила Бельгия, в борьбе с врагами христианства. Петр также поддерживал дружественные и родственные отношения с императором Карлом VI Габсбургом. Неудивительно, что в тогдашней прессе сложно найти отрицательные или ехидные слова о Петре, а во всех сохранившихся свидетельствах слышится лишь похвала русскому царю[2].

Присутствие Петра I на бельгийской земле было увековечено двумя памятниками. Первый – напротив Королевского двора в Брюсселе – был создан сразу после визита российской делегации. Кстати, с этими событиями связана интересная легенда: 16 апреля брюссельские власти устроили царю праздник в герцогском парке, погода была прекрасная, парк в честь высокого гостя украсили, и, по словам современников, «было съедено и выпито изрядно». В какой-то момент член русской делегации вскочил на «островок» в фонтане Марии Магдалины; а за ним прыгнул и сам Петр, но угодил в воду. В память об этих «подвигах» городские власти Брюсселя установили табличку на латинском языке со следующим текстом: «Петр Алексеевич, царь и великий князь Московский, сидя на краю этого фонтана, облагородил его воду, совершив возлияние вином, в третьем часу пополудни, 16 апреля 1717 года»[3].*

Второй памятник русскому царю был установлен в курортном городке Спа в 1816 году по инициативе великой русской княгини Анны Павловны – дочери Павла I, младшей сестры императора Александра I – и ее мужа, нидерландского наследного принца Вильгельма Оранского, ставшего впоследствии королем Вильгельмом II. В павильоне над старинным целебным источником, который с 1717 года носит имя Петра Великого, был установлен бюст Петра I[4].

И если история с вояжем Петра I в Бельгию хорошо знакома исследователям русско-бельгийских отношений, то другой факт не столь широко известен, хотя заслуживает не меньшего внимания. Дело в том, что в 1717 году Петр I вывез из города Малина (французская транскрипция названия фламандского города Мехелена) под Брюсселем несколько колокольных звонниц. Выражение «малиновый звон», вошедшее с тех времен в русский язык, ясно указывает на название родного города колоколов, из которых до наших дней сохранились только те, что находятся в Петропавловской крепости Санкт-Петербурга[5]*.

С течением времени в России все больше узнавали о Бельгии. Появлялись дневники, путевые заметки и книги российских путешественников. В 1820 году историк и писатель Павел Сумароков впервые познакомился с Брюсселем, о красоте и культуре которого он с восторгом писал в своих заметках «Прогулка за границу»: «Если бы мне надлежало избрать жилище вне своей отчизны, я предпочел бы Брюкселль»[6].

В первой четверти XIX века центрами притяжения для приезжих из Российской империи стали бельгийские города Брюссель, Гент и Антверпен. Причем Брюссель прежде всего ассоциировался с политикой, Антверпен же, напротив, был «столицей Рубенса» – средоточием культуры, где консервативные аристократы, чиновники и профессора из России любовались фламандскими картинами и старинными церквями.

Окончательно Бельгия открылась для России в конце 40-х годов XIX века, когда Бельгию посетил русский журналист, писатель, редактор-издатель журнала «Сын отечества» и газеты «Северная пчела» Н.И. Греч. В 1847 году в Санкт-Петербурге были изданы его «Парижские письма с заметками о Дании, Германии, Голландии и Бельгии»; в это же время в Бельгии бывали Н.В. Гоголь, И.С. Тургенев[7].

Нормализация отношений между двумя странами, начавшаяся в середине XIX века, совпала с периодом бурного экономического развития Бельгии, быстро ставшей одной из ведущих в промышленном отношении стран Европы. Неудивительно, что последующие десятилетия были отмечены активным углублением двусторонних связей, особенно торговых. Бельгия стала крупным импортером российских зерновых культур и сырья. Открылись регулярные морские линии, связавшие Санкт-Петербург, Ригу и Одессу с Антверпеном, в который ежегодно заходило более 500 российских судов[8].

Соответственно, увеличивалась численность русской диаспоры в Бельгии. При этом русских, приезжавших в Бельгию между 1830 и 1861 годами, можно условно разделить на несколько групп. Самую небольшую по численности группу составляли люди, приехавшие с научными целями; они интересовались прежде всего сельским хозяйством страны, университетами Брюсселя и Гента, библиотеками и фламандской живописью. Большинство же россиян, приезжавших в Бельгию, были просто любознательными путешественниками, которых привлекала история городов, архитектура и скульптура, а также бельгийские порты и первая в Европе железная дорога.

Увлеченные идеями политических свобод, стремились попасть в Бельгию и русские либералы и революционеры. Действительно, Бельгия была одним из центров европейского политического радикализма, подражая в этом Франции. Так например, литератор-вольнодумец, издатель и биограф великого Пушкина П.В. Анненков привез в Брюссель лечившегося от туберкулеза в Германии В.Г. Белинского и трижды встречался в Брюсселе с Карлом Марксом На протяжении нескольких лет часто нелегально приезжал в Бельгию революционер А.И. Герцен.

Позже, на рубеже XIX–XX веков, когда в Российской империи все большее распространение получал марксизм, бельгийские рабочие союзы и кооперативы стали для российской демократической интеллигенции настоящим местом паломничества. Политический успех Бельгийской рабочей партии привлекал российских политэмигрантов. Российские рабочие знакомились с жизнью бельгийского пролетариата, работая на заводах в Льеже и Брюсселе. В 1913 году российский тайный агент доносил из Парижа в Петербург: «По величине русских колоний, сколько-нибудь интересных в политическом отношении, бельгийские города можно поставить в следующий порядок: Льеж, Брюссель, Антверпен, Вервье, Гент и Монс»[9]. В 1910 году в одном лишь Антверпене было около 300 русских политических эмигрантов: социал-демократов, эсеров, бундовцев. Добиваясь организационного размежевания с меньшевиками, в 1911 году в Льеже, Брюсселе и Антверпене с местными русскими политэмигрантами встречался Ленин.

Наконец, последнюю группу россиян в Бельгии составляли те, кто приезжал лечиться на курорты Бельгии, в первую очередь, в Остенде – этот простой рыбацкий поселок стал в то время модным европейским курортом.

В бельгийских университетах, коммерческих и технических школах обучались сотни студентов из России, среди которых была, например, сестра В.И. Ленина Мария Ильинична, поступившая в 1898 году в Новый университет в Брюсселе. Учиться в Бельгии было дешевле, чем во Франции или в Швейцарии; важную роль также играло гостеприимное отношение к студентам-иностранцам, в том числе и из России. Согласно исследованию Аник Ван Аккер о студентах-славянах в Генте, между 1905 и 1912 годами студенты из России и Польши составляли от 30 до 40 процентов от общего числа иностранцев в Гентском университете. С 1903 по 1912 годы доля студентов из России в Антверпенском коммерческом институте среди студентов-иностранцев возросла с 29% до 63%, а доля в общей массе учащихся – с 12,5% до 36%[11].

На заводах и шахтах Льежа, Шарлеруа, Брюсселя стажировались инженеры и техники, перенимали бельгийский опыт фортификаторы, оружейники.

Активно развивались экономические отношения между двумя странами. С 1894 по 1913 год в России было создано около 200 компаний с участием бельгийского капитала. По размерам своих инвестиций в России Бельгия занимала четвертое место после Франции, Англии и Германии*. Бельгия имела в России 25 консульских учреждений, российские же консульства находились в Брюсселе, Антверпене, Льеже, Остенде и Генте.

Культурные связи, начавшиеся с интереса русской аристократии к живописцам фламандской школы (большие коллекции их картин были собраны Безбородько, Строгановыми, Юсуповыми, Шереметевыми), по своей интенсивности в конце XIX – начале XX века не уступали, пожалуй, экономическим. В Бельгии выставлялись Репин, Серов, Маковский, успехом пользовались Рубинштейн, Бородин, Римский-Корсаков. Тесные связи с либеральной брюссельской интеллигенцией поддерживали Кони, Анненков, Погодин, Немирович-Данченко[12]. В 1911 году в Бельгии побывал знаменитый поэт Александр Блок, на которого, как видно из его стихов, неизгладимое впечатление произвел Антверпен:

Пусть это время далеко,
Антверпен! – И за морем крови
Ты памятен мне глубоко...
Речной туман ползет с верховий
Широкой, как Нева, Эско.

И над спокойною рекой
В тумане теплом и глубоком,
Как взор фламандки молодой,
Нет счета мачтам, верфям, докам,
И пахнет снастью и смолой…[13]

Действительно, в конце XIX – начале XX веков среди городов Бельгии, больше всего привлекавших людей из России, особое место занимал именно Антверпен. Помимо своих красот Антверпен также играл важную роль во внешней торговле Российской империи. Через его порт Россия ввозила в западную Европу хлеб, лес, лен и пушнину, изделия из бронзы и нефть. В 1910 году в Антверпене проживало больше людей из тогдашнего Российского государства (включая Царство Польское) – 3616, чем из более близкой Австро-Венгрии (3365), Франции (2159) и Великобритании (1602)[14]. Российские подданные составляли в Антверпене перед Первой мировой войной третью по величине диаспору, уступая по численности лишь голландцам и немцам.

В 1890 году в Бельгии впервые была проведена всеобщая перепись населения, при которой в каждой провинции и округе подсчитывалось количество иностранцев из той или иной страны. Тогда численность русской диаспоры в Бельгии составляла 931 человек (0,54 % от общего количества населения), в 1900 г. – 2351 (1,14 %), в 1910 г. – 7491 (2,94 %), в 1920 г. – 3823 (2,55 %)[15]. Однако следует отметить, что среди русских в Бельгии были не только эмигранты как таковые, но и тысячи гостей, проживавших в стране более или менее долгий срок: путешественники, ученые и особенно студенты, участники различных конгрессов и выставок. Что касается Антверпена, то этот город служил и транзитным пунктом для переселенцев (в первую очередь евреев) из Российской империи в Соединенные Штаты Америки и Канаду.

В целом, как положение немногочисленной русской диаспоры в Бельгии, так и состояние российско-бельгийских отношений на рубеже веков можно оценить как вполне удовлетворительные. Ориентировавшаяся во многом на Францию, Бельгия с энтузиазмом восприняла российско-французское сближение в конце XIX века, свидетельством чего стал всплеск русофильства в Бельгии, массовое проявление симпатий к России.

Однако поступательному развитию русско-бельгийских отношений и росту численности российской диаспоры положила конец Первая мировая война, начавшаяся летом 1914 года. С началом войны многие российские эмигранты начали покидать Бельгию, правда, были среди них и те, кто вступал добровольцем в бельгийскую армию. В свою очередь, революция 1917 года в России* и последовавшая за ней национализация иностранной собственности, отказ большевиков от выплаты российских внешних долгов надолго блокировали возможность возобновления двусторонних связей. Крупные бельгийские компании, имевшие до войны дела с Россией, понесли ощутимый ущерб, а десятки тысяч мелких вкладчиков, поместивших свое состояние в русские акции и облигации, были разорены.

1917 год стал рубежным для жизни русской диаспоры в Бельгии. Дело в том, что после Февральской революции 1917 года в Россию вернулись многие политические эмигранты, такие как Плеханов и Кропоткин. Но в то же время революция положила начало и новому этапу российской диаспоры в Бельгии, так как после октября 1917 года эмиграция из России в Бельгию приобрела исключительно политический характер – характер антибольшевистский, антикоммунистический, антисоветский. Отныне Бельгия стала одним из центров русской военной и политической эмиграции Белого движения…

(

[1] Намавова А. Русские о Бельгии, бельгийцы о России // Европейский альманах. 1992. С. 96.

* Кстати, из всех иностранных языков Петр Великий знал лишь нидерландский, на котором он вполне прилично объяснялся.

[2] Вагеманс Э. Русский царь в Бельгии – проездом и на века // Родина. Март 2001. С.28.

[3] Цит. по Вагеманс Э. Ук. соч. С.31.

* О точном значении этой надписи идут споры. По мнению некоторых, царь облагородил воду тем, что, сидя на краю фонтана, пил вино. Другие полагают, что он опустил в фонтан бутылку вина, чтобы ее охладить. Есть, правда, и более прозаичные версии, связанные с количеством выпитого великим реформатором…

[4] Карелин В.А. Немного о Бельгии глазами русского // Международная жизнь. №1. 2000. С.63.

[5] Карелин В.А. Ук. соч. С.62.

* В 1992 году Королевская школа колокольного звона «Джеф Денин» из Малина (Мехелена) передала в дар русской стороне сохраненную бельгийцами клавиатуру XVIII века, без которой санкт-петербургские колокола были бы обречены на молчание. Церемония доставки этой клавиатуры на корабле в Санкт-Петербург и вручение ее городу вылились в праздник русско-бельгийской дружбы и стали заметной вехой в развитии культурных связей между двумя странами

[6] Цит. по: Ронин В.К. Подданные царя в городе синьоров. М.: Наука, 1994. С. 15.

[7] См. Намавова А. Ук. соч. С. 97-98.

[8] Там же. С.60.

[9] Цит. по: Ронин В.К. Ук. соч. С. 254.

[10] См. Карелин В.А. Ук. соч. С.60-62.

[11] См. Ронин В.К. Ук. соч. С. 135-136.

* Бельгийские капиталы в основном были вложены в развитие угольной, металлургической промышленности на юге России, в создание городского трамвайного транспорта. Кстати, в некоторых российских городах бельгийские трамваи ходили до конца 50-х годов нашего столетия.

[12] Карелин В.А. Ук. соч. С.60.

[13] Блок А. Собрание сочинений в 8 томах. Государственное издательство художественной

Литературы. Т.3. М., 1960-1963.

[14] Ронин В.К. Ук. соч. С. 202.

[15] См. Ронин В.К. Ук. соч. С. 202.

* Малоизвестен такой исторический факт. В период первой мировой войны в России в составе группы квалифицированных бельгийских рабочих находился Фредерик Легран, сталелитейщик из бельгийского Монса. Он работал на одном из питерских оружейных заводов. Пребывание в «колыбели революции» и общение с революционно настроенными рабочими России произвели на него столь сильное впечатление, что Ф. Легран поддержал большевиков и принял личное участие в штурме Зимнего дворца.