На прошлой неделе в московском Российском государственном гуманитарном университете состоялась конференция историков, посвящённая теме исторического образования «Университетский потенциал исторического знания и исторического образования в контексте современной модернизации». Несмотря на кажущуюся академичность повода, темы, предложенные для обсуждения, оказались весьма актуальными. Они касались не только узкопрофессиональных проблем историков или исторического образования, но состояния всего российского общества, прежде всего, конечно, его представлений о собственной истории.

Тон конференции задало пленарное заседание, на котором выступали известные в научном сообществе и за его пределами фигуры: ректор РГГУ Ефим Пивовар; директор Института этнологии и антропологии РАН Валерий Тишков; директор Института российской истории РАН Юрий Петров; тележурналист, член Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России Николай Сванидзе.

Сейчас историческая наука находится в новых условиях, и с этим необходимо считаться, говорили практически все выступавшие.  Большие перемены произошли в области профессиональной истории. Практически все выступавшие считают последние 20 лет временем расцвета исторических исследований. По словам Ефима Пивовара, в эти годы произошла настоящая архивная революция. В научный оборот введено множество новых архивных источников. Значительно расширилась палитра исторических исследований, появились амбициозные национальные исторические школы. Всё это кардинально изменило саму сферу, в которой существует сегодня профессиональный историк.

Однако самые большие изменения произошли всё же не в академической среде, а в обществе. Российская читающая публика проявляет бешеный интерес к собственной истории. Начало этому увлечению было положено ещё в конце 80-х – начале 90-х, но сейчас оно не менее сильно. По словам Николая Сванидзе, постимперское общество в отсутствие ясных подсказок само стремится отрефлексировать своё прошлое. «Отношение  к истории, к определённым историческим персонажам разделяет партии и общественные движения», – сказал известный журналист. На самом деле оно разделяет всё общество. И этот раскол со временем не уменьшается – в этом российская особенность. В то же время, как справедливо заметил Сванидзе, такие фигуры, как Сталин или Иван Грозный, не только разделяют – в отношении к ним определяются этические ценности людей. Это пример того, как история перестаёт быть только прошлым.

На популярность истории влияет и политика российских властей, строящих новую идеологию во многом на фундаменте славного прошлого страны, что вполне естественно. Но также – сам ход политической жизни. Чтобы понять, что разделяет Россию и Польшу, люди будут читать про Катынь. А осложнения на Дальнем Востоке с необходимостью заставят интересующегося человека углубиться в историю вопроса о принадлежности Курильских островов.

Немалую роль в поддержании этого интереса играет то, что мы вошли в эру информационного общества. Сейчас достаточно иметь выход в Интернет, чтобы не только получить свободный доступ к массиву самой разнообразной исторической информации, но и возможность самому участвовать в дискуссиях.

За последние 20 лет сформировалась целая индустрия, обслуживающая этот общественный запрос. Массовыми тиражами издаются книги, выходят научно-популярные исторические журналы. Велика роль кинематографа, активно эксплуатирующего историческую тематику, и, конечно, телевидения – это документальные фильмы, разнообразные передачи, а теперь ещё и исторические ток-шоу. Степень коммерциализации этой сферы довольно значительна, и тут тоже есть свои опасности, которые вполне очевидны.

По мнению Сванидзе, есть ещё одна причина, почему история так популярна – потому, что она действительно интересна. В прямом смысле слова детективна. Не случайно, что все классики русской литературы не ленились писать исторические романы. Но вот тут и кроется ловушка для истории как науки.

История становится обширным полем для недобросовестных или не вполне добросовестных исследователей, а иногда и просто для жуликов. Казалось бы, давно установленные истины и факты подвергаются сомнению либо просто извращаются или недооцениваются. Масса сетевого исторического и квазиисторического «самиздата», исторические дискуссии  в Интернете свидетельствуют о большом интересе к истории. Но очень часто их уровень не выдерживает никакой критики. Глава Института российской истории Юрий Петров справедливо указал на современный кризис рационального мышления. Интерес к истории оборачивается её профанацией. «Популярность истории не приводит к интересу к исторической науке. История нужна людям для подтверждения собственного мировоззрения и для развлечения», – констатирует Сванидзе. Согласно его прогнозу, и дальше будут параллельно развиваться два направления: история как академическая наука и история как развлечение.

Валерий Тишков напомнил, что это явление далеко не только российское. Интерес к популярной истории возрастает во всём мире, для этого явления даже существует особый термин – historytainment. И это – несомненный вызов истории как профессиональному занятию. Однако учёный, как и другие выступавшие, не склонен драматизировать ситуацию. Сегодня история изучается не только через науку – это очевидно. Впрочем, это нормально для современного общества. Именно так считает один из старейшин российского цеха историков Сигурд Шмидт: «Многие присутствующие в этом зале захотели стать историками в результате чтения исторических романов». По мнению Тишкова, существуют вполне качественные продукты, служащие задаче исторического просвещения. Это и хорошая беллетристика, и научно-популярные журналы, и кинофильмы и телепередачи. Профессиональные историки должны ответить на вызов, полагает учёный. «Нужен диалог с масс-медийным сообществом, – считает Тишков. – Историки не должны стоять в стороне, нужно помогать своей критикой и советом». К тому же призывают своих коллег западные историки, напомнил российских этнолог. «Клио – шлюха. Каждый это знает. Она сидит в витрине в районе красных фонарей. Весёлая и чувственная, она обслуживает и робких учёных, и напористых кинорежиссёров», – так начинается доклад голландской исследовательницы Неллеке Ноордервлиет (Nelleke Noordervliet), который она сделала на международном конгрессе историков в Амстердаме в прошлом году. Похожа и её оценка отношения к истории в обществе: «Знание истории считается важным для хорошего гражданина. Но также это рыночный продукт».

Кажется, муза истории действительно не очень-то разборчива в связях, но как устоять, когда тебя окружает столько поклонников?

Впрочем, нельзя сказать, что сообщество учёных совершенно не готово к изменениям. Есть и готовые рецепты популяризации истории от профессионалов. На конференции Ефим Пивовар рассказал о новом проекте РГГУ – портале «Родная история», который, по его словам, будет формировать нетенденциозное представление о прошлом. Чем больше таких просветительских инициатив существует, тем лучше, и подобные проекты университетов и других академических структур можно только приветствовать. Сигурд Шмидт призвал уделить особое внимание «истории повседеневности» – тому, что действительно интересно, в том числе и массовому читателю, и о чём – применительно к любым эпохам, даже не столь отдалённым – мы пока мало знаем. По его наблюдению, очень востребованы и локальные краеведческие исследования. «Людей интересует история малой родины», – отметил учёный.

Научное сообщество очень консервативно. В этом есть свои положительные, но и отрицательные стороны. Прислушиваться к спорам, бушующим в среде профанов, до сих пор было делом отдельных энтузиастов, а не учёных институций или учёной корпорации в целом. Но, кажется, наука история готова выйти из блестящей самоизоляции, начиная прислушиваться к реальным запросам общества. Во всяком случае, на уровне «топ-менеджеров» исторической науки такое понимание, как показала конференция, существует.

Борис Серов