Полёт первого землянина – Юрия Гагарина – в космос стал эпохальным не только для нашей страны, но и для всего человечества. А сегодня без космических исследований не может обойтись практически ни одна сфера народного хозяйства. О своём опыте работы в космосе рассказывает Герой Советского Союза, лётчик-космонавт Владимир Титов.

– Вы были подростком, когда состоялся полёт Юрия Гагарина в космос. Что вам особенно запомнилось из того времени?

– Всё самое яркое началось 4 октября 1957 года, когда мы запустили спутник. Тогда я ещё был совсем маленьким, и мы с отцом выходили ночью на улицу и действительно видели эту звёздочку – первый советский спутник. Ну а гагаринский старт меня застал в школе – на большой перемене. Мы играли в баскетбол – это была наша любимая игра в то время. И вот неожиданно на площадку влетает маленький мальчишка и кричит: «Человек, человек в космосе!». Никто даже поверить в это не мог поначалу. Мы на него: «кыш, иди отсюда, не мешай играть», а он продолжает кричать своё. И тут в школе включились все громкоговорители, и мы действительно услышали о полёте Юрия Гагарина.

– Воодушевление было, наверное, сильное?

– Да не то слово! Конечно, это была настоящая фантастика. После этого и не вспомнишь другого такого события, чтобы люди – абсолютно всенародно – так радовались и ликовали.

– И на ваш выбор профессии это, очевидно, повлияло. Как вы стали космонавтом?

– У меня была мечта – школа лётчиков-испытателей и работа в этой области. Я двигался к этой цели, а космонавтика жила где-то рядом. Реальностью это стало, когда я уже окончил училище, стал лётчиком-инструктором, получил приглашение в полк имени Серёгина на должность командира звена – летать в качестве инструктора с космонавтами. В 1974 году я прибыл в Звёздный городок и приступил к службе в этом полку. А в 1975 году меня вызвал командир полка и сказал, что идёт новый набор в отряд космонавтов: «Готов ты принять в нём участие? Но имей в виду, что можешь всё потерять». Такие прецеденты были – медицина безбожно списывала людей. Я согласился и так стал космонавтом.

– Вы принимали участие в полёте, который длился 365 суток. Это был первый такой длительный полёт для наших космонавтов?

– Без полутора часов – 366 суток. Да, это был первый годовой полёт. Мы стартовали 21 декабря 1987 года и приземлились 21 декабря 1988 года.

– Нам – на Земле – конечно, сложно это представить – год в космосе. А как там время бежит: медленно или, наоборот, не замечаешь его из-за работы?

– Ну почему же не замечаешь – замечаешь ещё как! Но дело в том, что многие годы, проведённые в подготовке к полёту, воспитывают твой характер таким образом, что ты уже готов к таким задачам и представляешь, чем будешь заниматься. Но, может, не представляешь длительность полёта. Когда мы с бортинженером Мусой Манаровым оказались на борту, и начался наш годовой полёт, в один из вечеров, когда мы отдыхали и подводили итоги проделанной работы, мы друг другу сказали: «Сергей Павлович Королёв сидел в тюрьме – и ничего, а мы, что, год отсидеть на станции не можем?». Можем, да ещё и работать будем и пользу принесём.

Могу сказать, что когда есть правильно установленный график работы и правильная организация труда и отдыха, тогда ты и спишь хорошо, и работаешь хорошо. Некоторые космонавты пытались экспериментировать: три часа спать, а остальное время работать. Это всё не сработало. А сработала именно наша схема – жёсткое следование циклу труда и отдыха.

– Вы ещё дважды летали в космос на американских «Шаттлах». Как зародился тот совместный проект?

– После советско-американской космической экспедиции «Союз – Аполлон» в 1975 году до 1992 года все наши контакты в космической сфере были заморожены – была «холодная война». Но 17 июня 1992 года было подписано межправительственное соглашение между Российской Федерацией и США по освоению космического пространства. Была создана программа «Мир – Шаттл», и 2 ноября 1992 года мы с Серёжей Крикалёвым прилетели в Вашингтон, а оттуда – в Хьюстон, где началась наша подготовка к полёту.

– Сразу нашли общий язык с американскими коллегами?

– Да, быстро. Тем более что я был в группе, которая в 1976 году набиралась для полётов на кораблях многоразового использования «Буран», и нам эта тематика была знакома. Так появился замечательный опыт общения с иностранными космонавтами. Нас приняли очень тепло – все люди одной профессии и вообще рабочие люди быстро находят между собой нормальное взаимопонимание.

– То, что Советский Союз стал первым в космосе, что это дало нашей стране, на ваш взгляд?

– Во-первых, от нашей страны такого прорыва никто в мире просто не ожидал. Вспомните: Гражданская война, Великая Отечественная война, разруха, миллионы людей погибли… Ну кто мог представить, что государство, пострадавшее так сильно в этих войнах, сможет первым осуществить полёт в космос. Когда это произошло, радость и счастье у людей были, по-моему, беспредельны.

– Космическая программа дала серьёзный толчок и развитию науки и военной промышленности в Советском Союзе…

– Думаю, больше даже в военной сфере. Когда Сергей Павлович Королёв создавал ракету-носитель, то первая задача была поставлена военными: вы нам сделайте ракету, чтобы мы могли противостоять Западу. Так и получилось. Первая баллистическая ракета успешно полетела в августе 1957 года, а спутник – в октябре.

– Недавно наткнулась на фразу, что люди на Земле уже не могут жить без космоса – именно таким образом можно мониторить состояние климата, природы и так далее. Насколько для нас важно развитие космических исследований сегодня?

– Мониторинг земной поверхности с точки зрения визуализации нужен везде – и в сельском хозяйстве, и на стройке, и при планировании арктических экспедиций, и при поиске полезных ископаемых, и для слежения за безопасностью в горах – как себя ведут ледники, и как рыбу ловить – в каких районах.

– Из космоса видно, где рыбные косяки идут?

– Не совсем так. В море видны разные цвета воды. А вода приобретает другой цвет, если там есть планктон. Вот такие «косы», полосы, пятна лазурного цвета на воде – это стопроцентно планктон. А где планктон, там рыба. И сейнеру дают курс: иди туда и через столько-то километров забрасывай сети.

Ещё такой пример: когда погибла съёмочная группа Сергея Бодрова, тогда в ущелье Кармадон сошёл ледник. А у нас при подготовке к полёту среди множества предметов были и знания по гляциологии – науке о природных льдах. Нам читали лекции профессионалы высшей категории Советского Союза. И когда произошла трагедия с Бодровым, я вспомнил об этих лекциях. Потому что это был классический так называемый пульсирующий ледник, который накапливает по капле лёд, а весной прорывается. Если бы съёмочная группа запросила бы мониторинг этой зоны, им бы точно сказали: не лезьте туда – будет сход ледника.

– А сельскому хозяйству как помогает наблюдение из космоса?

– Был полёт Владимира Джанибекова, и они, пролетая над южными областями Советского Союза – Украиной, Молдавией, – увидели, что территория неожиданно начинает желтеть, и эта жёлтая полоса движется на север. Сообщили об этом в Центр управления полётами – оказалось, что пришёл большой суховей из Сахары, и пшеница стала желтеть и осыпаться. Тогда быстро приняли решение о срочной уборке урожая и успели спасти его большую часть. Вот такой практический случай помощи из космоса.

– То есть нужно ещё больше и чаще летать в космос?

– Мы начинаем считать средства, поэтому некоторые процессы лучше автоматизировать и доверить спутникам. А там, где нужно творческое осмысление процесса и проведение эксперимента, там участие человека незаменимо.

– Вы с супругой Александрой Рюриковной занимаетесь детским творческим конкурсом «Звёздная эстафета в Крыму». У современных детей и подростков вы видите интерес к теме космоса?

– Да. И что интересно: бывает, приезжает группа на экскурсию в Звёздный городок, мальчики и девочки бегают, хохочут, играют, но как только люди начинают говорить о деле, всякие смешки замолкают, дети становятся серьёзными и очень внимательно слушают. А потом задают такие вопросы, что ещё попробуй ответь. В таких группах и происходит первичный профессиональный отбор: кому-то это интересно, и они будут с нами заниматься. Никого тут заставлять не надо, это бессмысленно, а вот помочь тем, кто заинтересовался, - это благое дело.